"Огюстен Кошен. Малый народ и революция (Сборник статей об истоках Французской революции) " - читать интересную книгу автора

Конвента такое богохульство: "Какое мне дело до того, что человек родился
дворянином, если он хорошо себя ведет? Какое имеет значение, что че-

1 Lods Arm. Bernard de Saintes, 1888, p. 85.


156

ловек из плебеев, если он мошенник?"1 Две морали - революционная и старая -
начали странную борьбу с процесса над террористами: по какой же их судить?
Это поставило судей в большое затруднение: несколько раз социальная мораль
брала верх, например, в процессе Каррье; все его пособники, кроме двух, были
оправданы: они воровали, грабили, убивали, но по-революционному, а значит,
невинно. Самому Фукье едва не повезло так же: виновный с точки зрения
морали, перед революцией он невинен. Но собрание возмутилось, президент Лиже
де Вердиньи доложил об этом Комитету общественного спасения, который в
ответе сказал что-то о "дурных" намерениях (вместо "контрреволюционных") -
это означало признание прав старой морали и подписание смертного приговора
обвиняемому2.
Видно ли теперь, какое ужасное оружие социальный режим вложил в руки
своим агентам? Оно есть произведение одних лишь принципов. Верно ли то, как
думает г-н Олар, что обстоятельства оправдывают любые законы, любые действия
революционеров? Это можно утверждать, но это уже другой вопрос. Мы же здесь
утверждаем, что сама идея революционного закона и действия в точном смысле
1793 г., то есть идея закона и законного действия, в то же время нарушающих
все самые элементарные нормы права и морали, не родилась бы без принципа
прямого суверенитета и без вытекающего из него режима - социального режима.
К тому же результат доказывает это: правители 1793 г. не единственные, кому
пришлось вести и гражданскую,

1 Moniteur, Convention, 19 aoыt 1794.
2 Lenotre. Tribunal rйvolutionnaire, p. 350.


157

и внешнюю войны; но только они поставили очередной задачей террор и пустили
в постоянную работу гильотину.
Здесь неуместно говорить о "перегибах": если принять его же принцип, то
терроризм законен и нормален, и первый незаконный акт Революции - это 9
термидора; неуместно говорить тем более об "обстоятельствах": обстоятельства
дают отчет об акте, о случае, а не о догме, вере и новой морали.
А перед нами как раз догма: пришествие нового Мессии, ощутимое,
актуальное вмешательство в наш случайный мир некоего абсолютного существа,
воля которого выше всякого правосудия, защита которого оправдывает любой
обман и любую жестокость, - Народа, или, как говорили наши вольнодумцы,
Демократии. Это явление - не интеллектуальная химера (владычество Терроризма
подтвердило это), не измышление, практически ограниченное законом: это
конкретная, действующая реальность, и именно на этом самом факте "реального
присутствия" бога основаны новая мораль и право. При этом режиме полномочия