"Огюстен Кошен. Малый народ и революция (Сборник статей об истоках Французской революции) " - читать интересную книгу автора

какого сами не дали. Главный участник - народ. Чтобы его снова найти и
поместить на его законное место, мне пришлось восстановить истинное значение
честолюбивых марионеток, за чьи веревочки народ тянул и в которых до сих пор
видели и искали скрытый ход истории"1. И вот чудо: Мишле прав. По мере того
как открываются факты, они, кажется, подтверждают эту фикцию; факт налицо:
эта безначальная и беззаконная толпа, настоящий образ хаоса, управляет и
командует, говорит и действует в течение пяти лет, определенно,
последовательно и замечательно слаженно. Анархия дает уроки дисциплины
обращенной в бегство партии порядка. Став "патриотской", масса французов
будто бы обрела единую и невидимую систему, которую мельчайшее происшествие
заставляет всюду разом всколыхнуться и которая превращает всех французов в
одно большое тело. Одинаковые наказы в ноябре 1788 г., от Ренна до Экса, от
Меца до Бордо; одинаковые наказы в апреле 1789; одинаковое беспричинное
смятение к 10 июля, одинаковые волнения 20-го, вооружение 25-го; один и тот
же "патриотический" государственный переворот, в виде попытки или удавшийся,
во всех коммунах королевства, с 1 по 15 августа - и так далее до самого
Термидора. 25 миллионов человек на пространстве в 30 000 кв. лье действуют
как один. "Патриотизм" произвел нечто большее, чем общность идей -

1 Histoire de la Revolution. Предисловие к изданию 1847 г.


123

моментальную согласованность действий; общественное мнение, в нормальном
состоянии являющее собой критическую силу, становится силой инициативной и
действенной.
Даже лучше: чем дальше продвижение вперед в Революцию, тем больше
обостряется разница между патриотическим и нормальным общественным мнением;
различные в 1789 г., они противоположны друг другу в 1793 г. Чем больше
разгорается патриотизм, тем меньше голосуют; чем больше народ становится
хозяином, тем больше становится изгнанников и запрещенных - классов,
городов, целых областей; чем больше отречений от власти, тем больше
тирания, - до того дня, когда было провозглашено революционное
правительство, то есть непосредственное управление народа народом, постоянно
собранным в свои народные общества. В тот день были официально упразднены
выборы и пресса, фактически отмененные много месяцев назад, то есть отменено
все нормальное информирование страны. Обращение к избирателям карается
смертной казнью как в высшей степени контрреволюционное преступление: это
потому, что враги этого народа слишком многочисленны, более многочисленны,
чем он сам, и могли бы оставить его в меньшинстве. Так якобинский народ
укрощал толпу, а "всеобщая воля" поработила "большинство". Этого факта
теоретики не предвидели. Руссо хорошо сказал, что всеобщая воля права перед
большинством; практика показала, что всеобщая воля может подчинять себе
большинство и царить не только по праву, но фактически, силой.
Но тут профаны возмущаются, отказываются признавать этот народ, который
они смело приветствовали четыре года назад. Кричат, что это заговор, секта,


124