"Огюстен Кошен. Малый народ и революция (Сборник статей об истоках Французской революции) " - читать интересную книгу авторапрекрасный собор; ведь, как правило, фанатизм не зарождается без веры,
дисциплина - без лояльности, отлучение - без причащения, анафема - без могучих и живых убеждений, так же как и тело не зарождается без души. Но вот чудо: здесь, и только здесь, наши ожидания не оправдываются: этот могущественный аппарат защиты ничего не защищает - ничего, кроме пустоты и отрицания. Там, за этой стеной, нечего любить, не за что приняться, не к чему привязаться. Этот догматический разум - всего лишь отрицание всякой веры, эта тираническая свобода - всего лишь отрицание всякого порядка. Я не настаиваю на упреке, который так часто делают философам: они сами признают и прославляют нигилизм своего идеала. Ибо самое любопытное в том, что эти два противоречивых аспекта приняты как философами, так и профанами, непосвященными. Обсуждается оценка, но не факт. "Мы - ум человечества, сам разум", - объявляют первые и во имя этого разума устанавливают догматы и отлучают; это у них называется освобождением. Профаны доказывают: "Вы ничто, вы анархия, отрицание, утопия; вы не только ничто, но вы и не можете быть ничем, кроме раздора и распада", - и в следующий момент громко жалуются и созывают рать против этого фантома, который, если их послушать, даже не имеет права на существование, но, однако, держит их за горло. Это дуэль Мартины и Журдена. Она началась со времен Вольтера и все еще продолжается - вы знаете это. 25 Я вижу лишь один выход из дилеммы: перевернуть порядок рассуждения. нет души, но есть такое крепкое тело, попробуем и мы начать анализ с тела. Будем рассматривать эту философию не как некий смысл, определенный своей целью, даже не как тенденцию, объясняемую своим концом, но как вещь, как интеллектуальный феномен, неизбежный и бессознательный результат некоторых материальных объединительных условий. Признаюсь, это дерзкий прием: есть что-то непочтительное в таком обращении с "современной мыслью" как с инертной и слепой вещью. Но она сама подает нам пример. Это она, в конце концов, от Ренана до г-на Луази, одарила нас новой теологией и новой экзегезой, это она, обращая в другую сторону индивидуалистическое наступление XVI века и помещая веру меж двух огней, ставит церковь выше Христа, Предание выше Евангелия, объясняет моральное социальным; и я не знаю, почему именно эта церковь должна избежать такой критики, которую она сама изобрела и беспощадно обратила против других. Итак, рассмотрим факт: существование странного государства*, которое, вопреки всем правилам, * Здесь и далее словом "государство", наряду со словом "град", переводится французское "citй", что буквально означает "город". Точного соответствия термину, употребляемому Кошеном, в русском языке нет, ибо "citй" у Кошена - образование, соотносимое с народом (большой народ - большое citй, малый народ - малое citй). To есть по масштабу оно больше города. Но, с другой стороны, во-первых, Кошен |
|
|