"Огюстен Кошен. Малый народ и революция (Сборник статей об истоках Французской революции) " - читать интересную книгу автора

тревоги. По правде говоря, закон много для них делал при так называемом
режиме "судебных убийств", который отменял обжалование (17 авг. 1792 г.),
доказательство (17 сент. 1793 г.) и защиту (22 прериаля II года). Однако,
несмотря на такие большие поблажки, задача все еще трудна. У Малого


199

Народа это общее место - высмеивать скрупулезность и медлительность
своих судей. Действительно, какая разница между желаниями, ожиданиями и
реальностью! Марат требует 170 000 голов; Колло - от 12 до 15 миллионов;
Гюфруа считает, что во Франции было бы достаточно 5 миллионов жителей1 и т.
д., - это, честно говоря, шутки газетчиков; но государственные деятели тоже
требовательны: Мэнье оценивает число арестованных провансальцев в 9-15
тысяч, его секретарь Лавинь число тех, кому надо отрубить голову, - в 9-10
тысяч, и оба они представляют в Комитет общественного спасения одно и то же
основание для введения революционного трибунала на местах: ведь чтобы
привести в Париж 15 000 пленников, понадобится целая армия, масса
продовольствия, придется организовать этапы, а это большая и ненужная трата
людей и денег2.
Комитет соглашается с этими доводами и назначает комиссию Оранжа. Но
вот беда: ей удается казнить лишь по 40 человек в день самое большее, всего
же получилось 332, за 44 сеанса. Даже в Париже Фукье преуспел не больше: он
рад, что достиг цифры в 450 голов за декаду.
Судей и присяжных уже не хватает. Среди них есть такие, которых
гильотинируют как умеренных; другие сходят с ума; третьи перед судебным
заседанием напиваются; даже Фукье нервничает, ему кажется, что воды Сены
стали красного цвета; и,

1 Taine. Rйvolution, III, p. 393.
2 Другой довод Мэнье: "Надо сильно припугнуть, и удар только тогда
по-настоящему страшен, когда он нанесен на глазах у тех, кто жил рядом с
виновными" (Bonnel, указ. соч., I, р. 3. Письма Мэнье и Лавиня Кутону, от 23
апреля 1794 г.).


200

однако, крайне необходимо поддерживать тяжелый труд защиты.
Тогда в помощь себе придумывают разные любопытные приемы, например
"наседку"*: "наседка" - это агент, постоянно живущий среди узников, чтобы
схватывать на лету и при необходимости провоцировать их на слова, жесты,
которые приведут их на эшафот. Есть также "прививка", заключающаяся в том,
что в какую-либо тюрьму переводят узника из другой, где уже был заговор: и с
этого момента малейшая жалоба, мельчайший симптом становятся сигналом бунта,
ответвлением того заговора, а самый маленький перочинный ножик -
вещественным доказательством. Имеются и другие средства - например, усердие
какого-нибудь патриота-надзирателя, как Берне в Люксембурге, который умеет
всяческими издевательствами вывести из себя заключенных, - а остальное берет
на себя "наседка".