"Огюстен Кошен. Малый народ и революция (Сборник статей об истоках Французской революции) " - читать интересную книгу автора

197

Но излюбленные средства беспокойства - это всякие натянутые доводы,
достоверность которых трудно оценить: могущество - не действует; планы
реакции - предполагаемые; ярость народа по отношению к изменникам или, когда
она слишком очевидно отсутствует, подразумеваемый народный интерес - вот что
уж точно подлежит обсуждению; все это входит в известную категорию интриг.
Известно, какое место они занимают в тезисе защиты.
Гонения на священников в Оше1? Но ведь они в заговоре, говорит "глас
народа". А в Шартре их не преследуют? Потому что там они ведут себя смирно.
А как в действительности? Сколько раз этот тезис меняется на полностью
противоположный? Говорят (то есть якобинцы, единственные хозяева гласности,
общественного мнения, говорят), что в Оше священники в заговоре. Это потому,
что их преследуют (якобинцы преследуют). В Шартре этого не говорят? Потому
что там их не трогают. Поместите какого-нибудь настоящего якобинца 1794
года, Лебона, например, в Кан, и умеренного, вроде Ленде, в Аррас: будьте
уверены, что на следующий день в Кане местная аристократия, до тех пор
мирная, "подымет свою надменную голову", а в Аррасе успокоится. Где она
представляет опасность после Термидора? Везде, где остаются террористические
общества.
Такова работа защиты. Это труд не человека и не партии, это
естественный результат процесса социальных сообщений, которому свойственно
производить народное мнение нового типа: искусственное народное мнение, в
том смысле, что оно устанавливается принципиальными обсуждениями,

1 Histoire poiitique, p. 473.


198

фиксируется голосованиями, то есть совершенно иначе, чем настоящее
общественное мнение, формирующееся медленно, в контакте с фактами; отсюда
особые черты: странные ясность, сила, согласованность, чудовищные ошибки,
порожденные либо замалчиванием, либо искажениями; естественное,
самопроизвольное, в том смысле, что подчиняется только своим собственным
законам, и никогда - чьим-то личным указаниям, и остается коллективным,
безличным, как настоящее общественное мнение; и в этом его сила, я хотел
сказать - его искренность.
И именно так, без всякого невероятного заговора, без неправдоподобной
извращенности, благодаря одному лишь функционированию социальной переписки,
внутри Малого Града вырабатывается целая система лжи, в которой нуждается
политика защиты, чтобы удержаться.

В системе защиты есть две роли, принесенные в жертву, два патриота,
достойных сожаления, ибо их ремесло - точность и правда: это судья и
историк.
Мы знаем, по опыту этих последних лет, каким испытанием является
процесс республиканской защиты для судьи, которому приходится иметь дело с
пустыми досье и тяжкими обвинениями, с криками невинно заключенных и
приказами "владыки". Его предшественники в ту великую эпоху знавали и другие