"Виталий Коротич. Не бывает прошедшего времени " - читать интересную книгу автора

себя и своих товарищей по оружию из бывшей 10-й бронетанковой дивизии СС. И
положила трубку.
Многие французские газеты (разве что кроме коммунистической "Юманите")
в основном соглашались, что, может, и достаточно с такой нервностью
вспоминать о прошлой войне, - что было, то прошло, и нельзя же на самом
деле... Тем более гости в доме.
Из ФРГ прикатили специализированные тургруппы. И по причине этой самой
их специализированности мне все время виделись в вестибюле знакомые
профили - профиль меньше всего искажается от времени. А нормальная память от
времени не искажается вообще.

ПАМЯТЬ. (Канун вступления фашистской армии в Париж.)
"Париж уже никому не обязан ничем. Один на один он сводит счеты с
Историей, готовясь к новым испытаниям...
В небе над нами меркнет день, но лишь на окраине города мы замечаем,
что побледневшее солнце стоит ниже и больше не слепит, словно смотришь на
него сквозь законченное стекло. Когда мы нагоняем беженцев, в десяти
километрах от Парижа, солнце уже почти скрылось за легкой дымкой, затянувшей
все небо".
Эммануэль д'Астье де ля Вижери. "Семь раз по семь дней".

"14 июня 1940 года де Голль по примеру других членов правительства
едет, вернее пробирается с трудом, по забитым дорогам в Бордо. Как раз в это
время военный губернатор Парижа Дени по приказу правительства сдает столицу
немцам. Главное - обеспечить порядок. Жителям с утра 14 июня в течение 48
часов запрещено выходить из своих домов, пока немецкие войска не закончат
оккупацию города. Начинается парадное прохождение победителей но центру
города. У Триумфальной арки фашистские генералы принимают парад отличившихся
частей вермахта. Над палатой депутатов, сенатом, министерствами, Ратушей,
над Триумфальной аркой и могилой Неизвестного солдата подняты огромные флаги
со свастикой..."
Н. Молчанов. "Генерал де Голль".


2

Париж сиял, залитый солнцем, тонул в ярком свете. Я ожидал этого утра,
и сам ритуал ожидания сложился очень естественно.
Надо было смириться с проблемой, которую создавали два часа, раз уж
солнце задерживается именно на столько по пути в Париж, если сравнивать со
временем его прихода в Киев. Вместо шести утра, как дома, в Париже
просыпался в четыре и заснуть уже не мог, потому что дома привык вставать
рано. Мои биологические часы работали по киевскому времени; мои память, душа
никуда не уезжали из Киева; я радовался парижскому солнцу и думал о том, что
два часа назад оно заглянуло в мое окошко дома и удивилось, не застав меня.
Для утренних размышлений добавилось два часа, и я не мог использовать
их ни для чего больше, как лишь перебирать все планы, записи, слова.
Я много о чем помню, но и позабыл очень многое.
Не помню, например, первой гостиницы в своей жизни. Не помню, и все.
Мне забавно было наблюдать собственных сыновей в их отношении к гостиничному