"Виталий Коротич. Не бывает прошедшего времени " - читать интересную книгу автора

всех, кто захочет лишить меня дома, травы, родины. Не сердись, но тебе, где
хорошо, там и с людьми ссориться неохота или нельзя. А мне только дома
хорошо, и у меня во всем свете единственный дом, а все, кто поганил или
предавал дом, тот...
Виктор успокаивающе похлопал ладонью по столу рядом с пустой синей
чашкой. Я чуть подумал и уточнил собственную мысль:
- Здесь, в Париже, сорок лет назад Вторая французская бронетанковая
армия под командованием генерала Леклерка и внутренние силы Сопротивления
Парижского района под командованием полковника Роль-Танги приняли
капитуляцию от немецкого коменданта Большого Парижа, фашистского генерала
фон Хольтица. Еще был фильм Рене Клемана об этом, "Горит ли Париж?", видел?
- Я не видел фильма, - сказал Виктор. - Я не хожу на фильмы про
войну. - Он оглянулся, увидел официанта и окликнул того, тронув при этом за
рукав: - Гарсон! Что вы знаете о генерале Леклерке?
- Извините, месье, - ответил тот, - мы всегда что-нибудь знаем, но
справок о наших клиентах не даем.
Это было сказано, как в анекдоте, но вполне серьезно, даже без тени
усмешки. Виктор развел руками:
- Кто-то в кого-то стрелял, кто-то от кого-то бежал, кто-то оделся в
какой-то мундир.
- Виктор, во Франции не только на официантском уровне знают.
- И я знаю. Но не хочу знать. У Франции хорошая память, но время
выдавливает из нее эту память капля по капле. Люди хотят, чтобы у них была
еда, была работа, а не выяснять, с кем воевали их предки. Ты обрати
внимание: повседневные заботы гробят вечность! Ну и ладно, я согласен
потеряться, потому что уже весь мой род стал перекати-полем, начиная с отца.
Мой несчастный отец устроился в Америке на работу в некое секретное
биологическое заведение, которое располагалось у полигона и работало в связи
с ним. Там, на полигоне, отец и заразился чем-то таким, после чего
покойников сжигают, не предъявляя их даже родным и близким. Сожгли его, стал
он дымом, пеплом, пылью. Тебя вправду интересует, что за мундир носил он при
жизни? Для меня во всей этой истории важно лишь то, что мне за отца
заплатили страховку и я выучился на нее. Какая разница, на кого выучился!
Все равно подыхаю, и все прошлое...
- Не бывает прошлого, - повторил я. - Не бывает прошедшего времени.
- Мой отец имел дело только с микробами, - сказал Виктор. - Ему было
безразлично, на каком мундире сидит холерный вибрион. Он знал, что эпидемия
скосит всех, в мундирах, без мундиров...
- Прости, но полигон, где твой отец смертельно заболел и умер,
занимался изучением вибрионов или чего там еще явно не для разведения
страшных болезней в американских колодцах.
- Не знаю, - сказал Виктор. - Уверен, что отец тоже не знал.
- А не многовато ли в жизни твоей и твоих близких держится на
полузнании с незнанием? Даже странно... Из Киева вы уехали, так как боялись,
что вас накажут, хотя, по твоему убеждению, отец был невиновен. За что же
вас должны были наказать? За океаном он занимался - это же ежу понятно -
созданием бактериологического оружия, но вам было неясно, против кого. А
теперь ты забываешь войну, как дети забывают нечто, о чем бы лучше не
помнить. Не многовато ли у тебя забываний? Когда столько не знаешь или знать
не желаешь, жизнь становится удобнее, правда?