"А.Н.Корсун. Судьба гносеологии Канта в ХХ веке " - читать интересную книгу авторачувственными (то есть присоединять к ним в созерцании предмет), а созерцания
постигать рассудком, то есть подводить их под понятия. Эти две способности не могут выполнять функции друг друга. Рассудок ничего не может созерцать, а чувства ничего не могут мыслить. Только из соединения их может возникнуть знание". [13; т. 3, с. 154-155]. С другой стороны - истинное знание возможно только при соединении этих двух способов познания: "Все то, что противоречит законам рассудка и разума, невозможно при всех случаях; однако с тем, что, будучи предметом чистого разума, не подчиняется только законам созерцательного познания, дело обстоит иначе. Ведь это расхождение между чувственной и рассудочной способностью указывает только на то, что ум часто не может выразить конкретно и превратить в созерцание те абстрактные идеи, которые он получил от рассудка. Но эта субъективная трудность, как это нередко бывает, ошибочно кажется каким-то объективным противоречием и легко вводит в заблуждение людей неосмотрительных, заставляя их принимать границы человеческого ума за пределы, в которых содержится сама сущность вещей" [там же, с. 310-312]. Деление вещи на вещь-в-себе и вещь-для нас имело своё продолжение прежде всего в формировании представления о картине мира как о мире-для-нас. Понятия "мир-в-себе" и "мир-для-нас", сформированные на основе кантовских "вещи-в-себе" и "вещи-для-нас" достаточно широко утвердились в философской и околофилософской литературе. Их употребляют как данность, не затрудняя себя необходимостью дефинирования, иногда предполагая их как равноценную замену кантовским "вещам". Это не совсем верно. В своей работе "Критика чистого разума" [12] Кант рассматривает процесс познания отдельной вещи, являющейся одновременно и непознаваемым ноуменом (вещью-в-себе) и данном нам в ощущении вещей-в-себе представляет собой объективно существующий, но непознаваемый мир предметов и явлений , который и может быть обозначен как "мир-в-себе". Совокупность "вещей для каждого конкретного человека" создаёт его личную картину мира или "мир-для-него". Индивидуальность каждого из "миров-для-него" определяется индивидуальностью предшествующего опыта каждого человека, его личными ощущениями и представлениями об отдельных вещах-для-него, а также индивидуальностью логических и ассоциативных связей между отдельными вещами-для-него. Такой мир и обозначается как "мир-для-нас", по аналогии с вещью-для-нас. Истина лежит на грани этих двух способов познания, а по сути, на границе двух миров - мира-в-себе и мира-для-нас. Она - состояние соответствия рассудочных понятий и чувства, возможное лишь в формах (категориях), свойственных рассудку. Истина для Канта обязательно предметна. Предметность понимается им как "расположение ощущений в пространстве и во времени, которое заключает в себе применение чистого рассудка (категорий) и с помощью которого субъективные соединения восприятий получают объективный и всеобщий характер" [23, с. 50-51]. Строго говоря истиной для Канта является состояние предсказуемости мира-в-себе, в котором события происходят следуя закономерностям, определённым умозаключениями рассудка над прежним опытом, а любые неправильности, отклонения от "предсказанной" истины в чувственном созерцании должно служить для корректировки сознанием его представлений о мире. Идеальным примером, иллюстрирующим такое положение вещей является астрономия, в которой движения планет происходят согласно чётким формулам |
|
|