"А.Н.Корсун. Судьба гносеологии Канта в ХХ веке " - читать интересную книгу автора

общечеловеческой психической универсалией, часто отождествимой с сознанием и
личностью, если, в ряде африканских языков отсутствует не только
соответствующее ему местоимение, но и первое лицо глаголов, что вынуждает
говорить о себе "имярек делает то-то". Означает ли это отсутствие категория
"Я", а, следовательно, безличное, бес-сознательное существование носителей
таких языков?


3.3.ФИЛОСОФИЯ АБСУРДА


Специфическим направлением в философии 20 века является
экзистенциализм. Он старается выйти из плоскости рассуждений о мире,
заданных философией, в сферу онтологии, для него, как и для Шерлока Холмса
безразлично "вращается ли Земля вокруг Солнца или Солнце вокруг Земли", но
важно комфорно ли ощущает себя человек на этой Земле. Кьеркегор,
противопоставивший универсальному учению Гегеля экзистенцию - внутреннюю
жизнь личности, которая является особой вещью-в-себе, недоступную
понятийно-логическому познанию ни самому человеку, ни другим людям. Таким
образом, хотя Кьеркегор и выводит философию экзистенциализма в плоскость
онтологии, мы видим, её чётко обнаружимые корни в гносеологии Канта. Из
всего слоя текстов экзистенциализма наиболее близка Канту философия абсурда
Альбера Камю.
Кант и Камю. Между ними на первый взгляд нет ничего общего, даже
соседство на страницах русскоязычного биографического словаря француза Camus
и немца Kant'а не больше, чем игра случая. Кроме того в своих произведениях
Камю старательно умалчивает о Канте. В "Мифе о Сизифе" Камю ссылается на
Ницше, Шопенгауэра, Ясперса, Аристотеля, Парменида, Шестова, Хайдеггера и
других, однако Канта он упоминает всего дважды: один раз - в контексте
изложения мыслей Хайдеггера, второй - когда говорит об эстетике абсурда. В
этом втором случае, говоря о творческом мышлении, как о практике создания
собственных миров, он вскольз и свысока бросает: "Всякий философ, даже Кант,
является творцом". В "Бунтующем человеке" Камю упоминает Канта лишь однажды
и опять таки вскользь, в примечаниях, вместе с Якоби и Фихте. И это не
германофобия человека, чья родина была оккупирована Германией, - даже в
приведённом выше списке много немцев. С другой стороны, Кант ни в одной из
трёх "Критик" не употребляет слова "абсурд". Кант верит в логичность мира
даже тогда, когда осознаёт противоречие между логикой субъекта, мыслящего о
мире и внутренней логикой мира. Умолчание Камю о Канте с точки зрения
психологии скорее будет свидетельствовать о важности умалчиваемого [24].
Кант для Камю является некоей "слепой точкой", которую он не желает
признавать. Камю, как экзистенциалиста, интересует прежде всего онтология,
однако, в "Мифе о Сизифе" его онтология является производной из гносеологии:
человек живёт в состоянии абсурда, в расколе и раздвоенности на границе двух
миров (реального мира и мира представлений о нём). Впрочем, в "Эссе об
абсурде", Камю достаточно чётко дистанцируется и от феноменологов, и от
экзистенциалистов, а из последних ему, по его же собственным словам ближе
всего Кьеркегор, умевший жить с постоянным и чётко осозноваемым чувством
абсурда. С другой стороны, кантианское раздвоение мира и каждой составляющей
его "вещи" на "вещь-в-себе" и "вещь-для-нас" создаёт некое "поле абсурда", в