"Владимир Короткевич. Седая легенда" - читать интересную книгу автора

сделали такими тяжкими цепи холопства, что вскоре станут холопами и паны,
весь народ... Алехно, он не ест, и не пьет, и не спит по ночам. Отпусти!
- Нет, - сказал Алехно.
- Ну хорошо же, - вскипел Якуб, - ты будешь повинен в гибели двух душ.
Его и этой девки, потому что она тоже сохнет по нем, я знаю. Позор тебе,
Алехно! Деды часто женились так, как хочет Роман. И эти новые порядки нам
не по нраву.
- Нет, - сказал Алехно.
- Хорошо же, - и Якуб бросил на стол корд [короткий меч], - тогда
слушай, Алехно. Ракутовичи тебе объявляют вражду. Берегись.
Кизгайла поговорил еще раз с женой, но та упрямо стояла на своем. А
через месяц Якуб, тревожась за угасающего брата, вызвал Алехно на бой и
был убит.
Смерть брата немного протрезвила Ракутовича. Он встал на ноги. И никто
не знал, что он думает. Напуганный этим недобрым молчанием, Кизгайла решил
напасть на одну из весей соседа, чтоб ускорить решающую встречу.
По дороге туда он был ранен стрелой из крестьянского самострела.
Стрелял парень из охраны Якуба. Мстил за погибшего.
Загоновые дворяне [загоновая шляхта - мелкопоместная; иногда - шляхта,
имевшая землю, но не имевшая слуг; зачастую, сама была чем-то вроде
воинов-слуг у богатых дворян; зависела от них и в случае чего должна была
помогать им; в частности, когда хозяин шел в "наезд" (набег)] отступили,
увозя с собой Кизгайлу. Он долгое время отлеживался в Кистенях, никого к
себе не впуская.
И вот теперь мужицкие орды возглавил этот человек, смертельный враг
моего господина.
Я плюнул, выслушав эту историю. Когда в дело вмешивается баба, добра не
жди. И охота ему была спрашивать совета у жены.
Но все равно она была красива, а этого Ракутовича я не понимал.
Только безумец мог требовать себе цепей на шею, когда ему предлагают
такую благодать.
"Не мое дело. Мое дело драться", - решил я.
Между тем меня позвал капитан.
- Слушай, дружок, - сказал он, - я сейчас отлучусь на небольшое время,
а потом мы с тобой поговорим, как поддерживать друг друга во время
вылазок, когда придет хам.
- А нужны ли эти вылазки? Нас мало.
- Зато мы в железе. Один латник стоит тридцати мужиков.
Я знал, что это так, но все же посоветовал вылазок не делать.
- А зачем тогда конница в четырех стенах? - рассмеялся он. - Да и хлеб
я получаю не за сидение. Платят - скачи и секи.
- А если это неразумно?
- Пла-атят, - протянул он, будто этим убедил меня, и вышел.
Я подождал немного и пошел за ним. Мне было интересно посмотреть, каких
людей он отправляет из крепости накануне осады.
Переходами я прошел на галерею, что выходила во внутренний двор. Я
думал, что один здесь, но, присмотревшись, заметил в другом конце галереи
хозяина с женой. Тогда я нашел место потемнее и там облокотился на перила.
Внизу ярко пылали факелы, освещая десяток телег. Будущая охрана -
человек тридцать верховых дворян, закованных в латы, и пять кирасиров -