"Владимир Короткевич. Цыганский король" - читать интересную книгу автора

- Девок привел! - объявил гайдук, появившись в дверях. - Только
недобрал гулящих, поэтому из деревни одну прихватил.
И действительно, в дверях стояли нарумяненные девки Почти каждая -
копна копной. Глаза подведены, брови нарисованы, зубы нагло оскалены.
Все забурлило. Те, кто держался на ногах, бросились на пеструю толпу.
Визг, притворные вскрики, смех. Одни начинали плясать, другие исчезали из
зала. Какая-то толстуха бросилась к Яновскому:
- Приласкай меня, красавчик!
Он с досадой отмахнулся, вышел в коридор и пошел к выходу. Слабый крик
прозвучал за поворотом коридора. Яновский увидел фигуру "коронного судьи",
который поспешно тащил куда-то за руку девушку в белой одежде. Тоненькая,
синеглазая, она напомнила Михалу ту, которую спрятал у себя медикус. Та?
Нет, не та. Но похожа. Она слабо цеплялась за стенку, он с силой отрывал
ее; тащил дальше. Испуганная налетом гайдуков и видом оргии, она только
повторяла прерывистым, диким голосом:
- Пан! Пан! Пожалейте меня. Я боюсь.
"Сейчас попросит куклу взять с собой", - грустно подумал Яновский.
Месяц назад он прошел бы мимо. Родители его не поощряли распутство, но
ведь это были крепостные, быдло, созданное для лучших людей земли. Да еще
и чужое быдло.
- Пан! Пожалейте! Помогите!
И тут Яновский вспомнил фигуру той девушки, вспомнил медикуса,
набрасывающего на нее мантию, припомнил его пьяные слова над тарелкой с
огурцами, разгром Яновщины, страшный звериный крик Якуба сегодня в зале,
его тело, что билось на полу.
Одним прыжком он догнал одноухого, который уже втаскивал девушку в
комнату, и рванул его за плечо:
- Пусти. Слышишь, пусти ее.
- А-а, щенок... Отвяжись! Моя! - И судья потянулся за саблей.
Вместо того, чтобы выхватить свою, Яновский сказал пренебрежительно:
- Эх ты, соль земли...
И рассчитанно, страшно ударил его между глаз. Враг был пьян. Только это
и помогло Михалу, когда они покатились по полу, дубася друг друга
кулаками. Михал скоро высвободился и, схватив его за голову, ударил о
стену, а потом еще долго бил, бил исступленно, глотая слезы от ненависти к
себе, к тому, что на них почти одинаковая одежда.
В коридоре послышались крики, топот ног. Тогда Яновский быстро вытащил
ошеломленную девушку из угла, втолкнул в комнату и замкнул за собой двери.
В двери поначалу ломились, потом ушли куда-то, и стало тихо.
Девушка не плакала, она просто смотрела на него из темноты блестящими
глазами. Яновский отсморкал кровь и, чтоб не было стыдно за внезапный
порыв, почти сухо спросил:
- Как тебя зовут?
- Аглая, - прошептала она.
- Какой черт тебя сюда понес? - сказал Михал грубо.
- Привели, пан, - вздохнула она. - Одну меня взяли из деревни. Я знаю
вас. Вы сестру мою защитили тогда, когда ее хотели карать... Она сестра
моя.
- Чепуха, - буркнул Яновский.
И потому, что с этой девушкой нельзя было беседовать о чем-то