"Владимир Короткевич. Цыганский король" - читать интересную книгу автора

- Ты кто такой? - тяжело, как волк, повернулся к нему Знамеровский.
- Это я, ваше величество, Яновский.
- А-а, Ян-новский. А почему же это ты такой хреновский? Ты кто такой?
- Я посол.
- А-а, посол. Посол зарубежного королевства. Так зачем ты лезешь сюда,
когда король отдыхает от гос-с-сударственных дел? Знай этикет. Потом
приму, через три дня. И не раньше... Знай мою доброту. Пшел вон!
Яновский едва сдержался, махнул рукой и на предупреждения, и на
разговор. Дьявол его возьми, раз так. Он совсем было собрался оставить
залу, когда вдруг голоса гостей заревели что-то единое:
- Девок! Девок!
Этот внезапный психоз охватил всех. Даже митрополит выкатился с места
своего отдыха и начал кричать:
- Очами намизающих, тонколодыжных, багрянодесных, пылко лобзающих!!!
Якуб, как заметил Яновский, был почти равнодушен к женщинам. Поэтому он
безучастно позвал гайдука:
- Найди этим бабздырям... Только честных не бери, эти свиньи все равно
ничего не понимают. Сколько их тут? Двадцать трезвых? Вот столько гулящих
и найди по всей округе.
И опять сел. Гульба продолжалась, а Знамеровский все ниже опускал
голову. Яновский давно заметил, что хмель находил на него волнами.
- Девок! Девок! - снова закричали гости.
И вдруг Якуб встал. Яновский ужаснулся, глядя на его лицо: налитое
кровью, с остекленевшими глазами, страшное. Огромной, как ушат, лапой
грохнул по столу:
- Молчать, падаль!
Мертвая тишина воцарилась в зале. Лишь было слышно мычание какого-то
пьяного, которому на плешь капал воск с накренившейся свечи.
На лице Якуба выступили капельки пота.
- Вы - мерзавцы, вы - щенки, пьянчуги, наглецы. Девок им, вина! Где
слава, где мощь, где свобода, где величие?! Сны все!!! Сны!!! Сны об
утраченном! С вами, что ли, покорять царства? Может, вы воины, может, вы
люди? Пугала вы, евнухи, червяки! Кто вам больше даст - тому вы невесту,
мать, землю свою... под хвост!
Он заскреб пятерней по скатерти. Глаза стали дикими и достойными
жалости.
- Мертвецы вы! Только людей распинаете! И я распинаю, и я бью. Дерьмо -
люди! Руку, которая бьет, лижут! Хотя бы кто-нибудь мне по морде дал в
ответ. Навоз заставлю вас есть - будете жрать. Харкну в лицо - зад
поцелуете. Шляхта! Соль земли!
Он медленно стал сползать набок, извергая самую черную ругань, упал на
пол, забился в судорогах, рыдал:
- Мне бы... мне бы хоть в зубы, тогда... может, чело веком был бы...
Человеком.
Ему прижали ноги, держали за голову. Потом унесли в спальню. Воцарилось
такое тяжелое молчание, что казалось, ударь молния - станет легче.
И вдруг "коронный судья" осклабился, и из горла его вырвалось:
- Ги-ги-ги-ги!
И сразу загикали, ощерились все. Несмелый поначалу смех усилился,
покатился волнами. Смеялись долго, со смаком.