"Владимир Короткевич. Цыганский король" - читать интересную книгу автора

возвышенном, сказал:
- Ложись. Спи. Уйдешь перед рассветом, когда все уснут. Сейчас опасно.
Могут поймать за дверью. Спи.
- А вы, господин?
- Спи. Спи.
- Вы добрый, вы очень хороший человек. Как будто совсем не пан. Как
старший брат. Бог вам заплатит за это, вы будете с нами в раю. - И
прибавила с глубокой грустью: - Я только иногда думаю, есть ли он, бог, -
так мы страдаем.
- Но! - по привычке прикрикнул на нее Яновский и испугался, потому что
она вдруг горько взахлеб заплакала:
- Боже, как страшно! Как страшно!
"Раскапустилась Хведора", - нарочито грубо подумал Михал и вдруг увидел
ее мокрое от слез маленькое личико, глаза, в которых стоял неподдельный
ужас.
Тогда он, сам не зная, что его заставляет так обходиться с этой
мужичкой, сел рядом с нею и поцеловал ее в лоб.
- Ну что ты, что ты? Зачем плакать? Все минуло. Успокойся! У-у, плакса.
Ну, тихо, тихо. Все будет хорошо. Пойдешь отсюда перед рассветом. Все
обошлось, будешь себе жить. Мужа тебе найдем хорошего, будешь жить,
растить деток.
Он видел, что она успокаивается, но видел и то, что идиллия,
нарисованная им, не доходит до нее. И вдруг она сказала горько, но почти
спокойно:
- Нет, пан. Не обойдется. В другой раз не обойдется... Все этим
кончают, кто раньше, кто позже. Нет выхода.
И потому, что он все еще гладил ее по голове, отшатнулась от него и,
прижавшись к стене, сказала:
- Я хотела бы только, чтобы в следующий раз, когда это будет... мне
хотелось бы, чтобы это были вы. Потому что если какой-то старый хрыч или
просто пан... я утоплюсь тогда.
Яновского охватил жгучий стыд. Пьянка, набег, суд - и эти слова, первые
слова, в которых было что-то человеческое. За все дни.
Он сидел неизвестно сколько, сжав виски, а потом увидел, что она спит,
утомленная пережитым.
Тогда он тихо, как вор, краснея от стыда, положил ее на подушку,
неслышно укрыл одеялом, а сам долго еще смотрел ей в лицо.
Потом вздохнул, снял с себя чугу и, расстелив ее у дверей, растянулся
на ней.
В этом был и позор, и мстительное наслаждение, и какое-то светлое,
чистое, немного грустное и совсем новое чувство.



6

- Пане, вставайте. Ой, пане, вставайте!
- Что, что такое?
- Ой, пане, что-то недоброе творится за оградой.
Яновский вскочил на ноги. Перед ним стоял один из гайдуков короля,