"Владимир Короткевич. Цыганский король" - читать интересную книгу автора

- За ксендзом Геронимом Капуцином следить, чтобы мед, который он варит
для пана, не отравил; холопов грязных плетьми стегать за коварные,
значится, намерения; держать саблю панскую. А также жидов, если аренды не
заплатят, бить и бахуров их брать для пана короля, принуждая в веру
христианскую переходить.
- А дети твои где?
- По милости панской в школе учатся.
- На кого?
- На па-на!!! - гаркнул гайдук, выкатив глаза.
- А к матери в деревню ходишь?
Гайдук заулыбался:
- А черт ее знает, игде она там и живет.
Медикуса передернуло:
- Г... ты, братец.



2

"Дворец" сиял огнями. В зале было почти пусто, стояли лишь ломившиеся
от еды столы и простые лавки. Более изящной мебели здесь не было никогда.
За столами уже сидело десятка два гостей, а на конце стола, ближе к
дверям, загоновая шляхта. Сам Знамеровский сидел на возвышении в кресле с
высокой спинкой. Выглядел он по-прежнему, только натянул на толстые ноги
бархатные штаны.
- Опоздали, - прогремел король. - Время начинать.
Два гайдука втащили из соседних дверей "митрополита" с сеном в волосах
и косо надвинули ему на голову нечто похожее на митру. Митрополит свесил
голову и тихо мыкал, порываясь что-то сказать. Паюк, что стоял за креслом
короля, положил перед святым отцом на пюпитр толстую библию.
- Начинай молебен, - сказал король.
Ответом было мычание.
- Вы что, не могли протрезвить человека?
- Кадку воды вылили - не помогло, - испуганно пробормотал гайдук.
- Раскройте книгу и ткните пальцем куда-нибудь. Ему это привычно, не
впервой, - посоветовал медикус.
И действительно помогло. Митрополит механически начал читать, водя
осовелыми глазами за толстым, как копыто, ногтем гайдука.
- Второзаконие, раздел двадцать пятый. "Когда дерутся между собой
мужчины и жена одного подойдет, чтобы отнять мужа своего из рук биющего и,
протянув руку свою, схватит его за срамной уд, то отсеки руку ее..."
- Кажись, не то, - покрутил головой король.
Перевернули страницу. Шляхта стояла, надев шапки и вынув из ножен сабли
в доказательство того, что она готова защищать веру до самой смерти.
Митрополит начал бормотать снова:
- "Возлюбленный мой протянул руку свою сквозь скважину, и внутренность
моя взволновалась от него".
- М-м-м, - промычал Знамеровский, - листайте дальше, дьяволы.
- "Ибо откроется сын мой, Иисус, с теми, кто с ним, и те, кто
останется, будут тешиться четыреста лет. А после сего умрет сын мой