"Владимир Короткевич. Цыганский король" - читать интересную книгу автора

Христос и все люди, что имеют дыхание".
Митрополит часто захлопал глазами, что-то соображая пьяной головой.
Потом начал мелко креститься:
- Так... так это мы тысячу четыреста лет тому все померли... Боже
мой!.. Бо-оже мой!.. И еще мало нам за грехи наши... Это получается,
братцы мои, ад... И огни... А ты - на возвышении - Люцифер.
Знамеровский начал подергиваться. Потом гаркнул, наливаясь кровью:
- Иди ты со своей Библией знаешь куда?
И приказал:
- Кончай ритуал. Холера на вас, поповские морды.
Гости начали шумно рассаживаться. Митрополит тоже сел, и ему в
негнущиеся руки сунули кубок.
- Послушайте, это ведь кощунство, - прошептал Яновский медикусу.
- Ничего, сынок, учись, - тоже шепотом ответил медикус. - Они не
уважают даже опоры своей. А сейчас увидишь, как они уважают себя.
Начали пить и закусывать. Подавали пиво черное и белое, настойку
"трижды девять", кюммель и мед. Гости, что сидели возле Знамеровского, ели
медвежьи окорока, осетровую хребтину, жареного лебедя и другие деликатесы.
Загоновая шляхта - борщ с сосисками, разварную говядину, горох со
свининой; сотнями уничтожали горячие, как огонь, наперченные битки.
Несмотря на жирную еду, все быстро опьянели, потому что пили так, как
Яновскому никогда не доводилось видеть. Он привык к каждодневной норме
употребления вина большой шляхетской семьей - Двенадцать бутылок. Первые
четыре почти повсюду выпивали за первым обедом, в двенадцать часов дня.
Четыре других - за вторым, в четыре часа. За ужином, который бывал обычно
в 10-11 часов вечера, кончали норму и больше не пили. Двенадцать апостолов
- двенадцать бутылок. А тут на стол все тащили и тащили бутылки:
"медведики", "вдовы", маленькие бочонки. Бутылки были разные: пузатые,
длинные, плоские с "талией" (чтобы удобно было держать в пьяной руке).
"Медведики" были в виде медведей, баранов, львов - водка била у них изо
ртов. Но интереснее всех были "вдовы", бутылки в виде баранки. "Вдовами"
их называли потому, что такие бутылки чаще всего употребляли вдовы.
Принарядится женщина, нальет в такую бутылку водки, повесит на носик ее
баранку, наденет бутылку на руку, ближе к локтю, и идет к овдовевшему куму
развеять тоску.
Напились так, что какой-то шляхтич начал хохотать, глядя на собственный
палец, а второй сосредоточенно брал с тарелки пироги, выгребал из них
пальцем начинку, а остальное бросал под стол, где вертелись датские
собаки-пиявки.
Но стержнем ужина была большая чаша, в которую входило пять бутылок
вина и еще три в крышку. Настоящий питух должен был пить не глотая, чтобы
вино переливалось прямо в горло. Поэтому содержимое крышки позволялось
выпивать только одним глотком, а саму чашу - в два приема. И никого не
минула горькая чаша сия.
После нее зал напоминал поле побоища, и гайдуки начали уже стаскивать
тех гостей, которые оскорбляли аппетит сравнительно трезвых, в
"мертвецкую". К удивлению Михала, митрополит стал почти трезвым, и только
избыток винных паров выходил через его босую голову, которая курилась, как
вулкан.
Знамеровский сидел орлом. Обрюзгшие щеки подобрались, в карих глазах