"Валерий Королев. Похождение сына боярского Еропкина [И]" - читать интересную книгу авторасовершенствовать. Люди это и делают, а мы им неукоснительно помогаем. Нам
важно, чтобы они постоянно были увлечены этим творчеством якобы на свое благо и реже вспоминали про Благодать. Тут дело тонкое: Благодать-то, как ни крути, все-таки Благодать, она одна на всех, вечна и исправлению не подлежит. Мы не в силах ее отменить, но отвлечь от нее людей - в силах. С одной стороны, власть малая у нас, а с другой - великая. Ежели из года в год, из века в век постепенно будем смущать людей законами, то Благодать не исчезнет, но постепенно забудется. А того, что забыто, считай, нет. Вот первое, чем мы людей уязвлять станем. - Свободинцев? - уточнял Еропкин. - При чем здесь свободинцы?! - повышал тон гость. - Они - уроды, сами про Благодать забыли. У них, сам видишь, давным-давно порядок во главе угла, то есть - закон. Мы с ними к весне справимся. Такой порядок введем, что в каждой избушке собственное право установится. Потом права личности подкинем - и в дорогу, до полной греховности они уже сами доспеют. У меня, Еропкин, о Руси голова болит. На Руси, на Руси предстоит нам главный и почти непосильный труд. Как вспомню об этом - сердце стонет. Сколько уж раз подступал к Руси - и все впустую. Не в пример Европе, на Руси у вас упрямцы живут. Им права личности - а они про обязанности перед обществом талдычат; им новый закон - а они тут же его с Новым Заветом сверяют; им европейское Возрождение и правопорядок - а у них свет клином сошелся на Святой Руси. Твоим соплеменникам, сын боярский, святость собственной души важнее европейской регулярности. Ведь до чего дошло: православному мусульмане - друзья, а католики с лютеранами - вороги. Бесермен, дескать, не стяжатель, латинянин же - мамоне служит... Усевшись в траву насупротив гостя, слушал-слушал, и постепенно жажда богатства оборачивалась жаждой вершить судьбы народов: он, Еропкин, задумал - и миллионы людей-букашек исполнили. А коли не по нему что - топтать их, чтобы под сапогами чавкало, чтобы оставшимся в живых так страшно стало, что страх свой детям, внукам-правнукам передали бы, как передается по наследству цвет глаз и волос. А между тем гость продолжал бубнить: - Истина через народ утверждается. Ты вот себя и то через младней-разбойников утверждаешь. Ведь не будет младней - и тебя не будет... Следовательно, на Руси надобно разложить народ. Не станет народа - не восторжествует окончательно Истина, то есть Православие. Но против самого Православия воевать бессмысленно, ибо против Истины не попрешь. Мы с тобой, Еропкин, развяжем войну против Церкви. Развалим Церковь - и Православие рассыплется на сотни ересей и толков. Тут уж, Еропкин, начнется кто во что горазд. Не хотят, упрямцы, совершенствовать законы, так мы их заставим совершенствовать саму Благодать, то, что совершенству не поддается. Не хотят идти к окончательной греховности цивилизованным путем - пойдут своим, особенным. Я полмира смутил и с ними справлюсь. - Не пойму что-то, - перебивал гостя Еропкин. - Речешь, Благодать совершенствованию не подлежит, а сам... Не находя нужных слов, Еропкин раскрытой ладонью беспомощно водил возле носа. Его пока не ухищренный в бесовской философии ум, по-воински прямолинейный, еще не соответствовал изломанным мыслям гостя. От необычной великомудрости его прошибал пот, кровь к лику приливала и, казалось, |
|
|