"Патриция Корнуэлл. Мясная муха ("Кей Скарпетта")" - читать интересную книгу автора

- Конечно. Мне, черт возьми, все равно, - пожимает плечами Марино,
глубоко уязвленный замечанием Бентона.
Для такого большого и жесткого полицейского, Марино слишком
чувствителен и принимает все слишком близко к сердцу. Его привычка считать
откровенное замечание оскорблением в свой адрес утомляет тех, кто его знает,
и пугает незнакомых. Темперамент Марино - как пороховая бочка, его гнев не
знает границ, когда он раздражен. Единственная причина, почему его до сих
пор не убили во время одной из подобных вспышек в том, что его сила и
способность к выживанию подкреплены богатым опытом и удачей. Но удача не
бывает благосклонна всегда. Внимательно рассматривая Марино, Бентон
почувствовал то же беспокойство за его будущее. Его убьют либо в
перестрелке, либо в драке.
- Томом я тебя называть уж точно не буду, - продолжает Марино. -
Разговаривать с тобой и называть тебя Томом... Черта с два.
- Не волнуйся, я привык.
Лицо Марино заметно напряжено.
- Как идут твои дела с тех пор, как мы не виделись? - Бентон опускает
глаза, разглядывая свои пальцы. - Хотя, наверное, ответ очевиден, -
улыбается он.
По лысеющей голове Марино струится пот, его темно-синяя ветровка,
впитывающая солнечный свет как губка, уже вся мокрая, и он испытывает
непреодолимое желание ее снять. Марино выпрямляется, чувствуя под огромной
левой рукой кобуру пистолета сорокового калибра, и выпускает облако дыма,
надеясь, что оно не попадет на Бентона. Дым плывет прямо ему в лицо.
- Спасибо.
- Не за что. Я не могу называть тебя Томом.
Марино наблюдает за молодой девушкой пробегающей мимо в коротких шортах
и спортивном топе, от бега ее грудь трясется. Он никак не может привыкнуть к
женщинам, бегающим в топах. Для ветерана-детектива, расследующего бытовые
убийства и повидавшего многих обнаженных женщин (большинство при вскрытии),
ему странно видеть в общественном месте фривольно одетую девушку. Без труда
можно представить, как она выглядит обнаженной, буквально до размера ее
сосков.
- Если бы моя дочь бегала вот так, я бы ее убил, - бормочет Марино,
глядя ей вслед.
- Слава богу, у тебя нет дочери, Пит, - замечает Бентон.
- Да уж, черт. Особенно если бы она была похожа на меня. Наверное,
закончила бы каким-нибудь профессиональным борцом-лесбиянкой.
- Не уверен. Говорят, ты был ничего.
Бентон видел давние фотографии Марино в полицейской форме, когда тот
еще служил в Нью-Йорке. Он был широкоплечим, симпатичным парнем, настоящим
жеребцом, пока не махнул на себя рукой, потерял форму, бросил следить за
собой, словно возненавидел свое тело и мечтал от него избавиться.
Бентон поднимается со скамьи, и они бредут к мосту.
- О, - виновато улыбается Марино, - совсем забыл, ты же у нас гей.
Наверное, мне надо поосторожнее со всякими там борцами-лесбиянками, а?
Только попробуй взять меня за руку, и я снесу тебе башку.
Марино всегда страдал гомофобией, но на этой стадии жизни чувствовал
себя особенно подавленно. Его убеждение, что геи - извращенцы, а лесбиянок
можно вылечить сексом с мужчиной раньше было непоколебимо, а теперь