"Бернард Корнуэлл. Честь Шарпа ("Шарп" #16)" - читать интересную книгу автора

на лице маркиза, когда аристократ хладнокровно отразил его атаку.
Улыбка была ошибкой.
Будь прокляты аристократы, будь прокляты манеры, это была битва
насмерть, и Шарп зарычал, проклиная противника, и он чувствовал, как гнев
растет в нем, и гнев, как это всегда бывало в сражении, превращался в
холодное всевидение. Казалось, будто время замедлилось, как будто он мог
видеть в два раза яснее, и вдруг он понял, что, если он хочет выиграть эту
схватку, он должен атаковать, потому что он всегда атаковал. Он учился
драться в сточной канаве - и он должен загнать в канаву этого огромного,
улыбающегося аристократа, который вообразил, что уже побил Шарпа.
Маркиз двинулся вперед, его лезвие старалось увести палаш Шарпа в
сторону, чтобы потом скользнуть под гардой англичанина и прикончить его.
- Она называла тебя свиньей, испанец. - Шарп увидел вспышку удивления в
глазах маркиза, услышал злобное шипение Мендоры. - Толстая свинья, ты
запыхался, сын свиньи, свиные мозги.
Шарп засмеялся. Он опустил палаш. Он приглашал врага атаковать, понукал
его.
Капитан Д"Алембор хмурился. Это едва ли можно было назвать приличными
манерами, но он чувствовал нечто большее. Шарп был теперь хозяином здесь.
Маркиз думал, что победил стрелка, но все, что он сделал, это заставил
стрелка драться. Это больше не было похоже на поединок: это было похоже на
драку, переходящую в резню.
Маркиз хотел убить. Он не понимал, почему англичанин не защищается. Он
попытался не замечать оскорблений, но они задевали его честь.
- Иди же, свинья! Иди! - Шарп шагнул в сторону, уходя от бьющего в
глаза солнца, и маркиз видел, что англичанин потерял равновесие, когда
запнулся о большой камень на дорожке. Он видел тревогу на лице Шарпа, когда
тот махал своим палашом, пытаясь устоять на ногах, и маркиз сделал широкий
выпад правой ногой и закричал, торжествуя, и его шпага достала Шарпа.
Который знал, что его притворная потеря равновесия вызовет прямой удар,
и который отбил шпагу в сторону с криком, слышным во всех уголках кладбища.
Он двинул вверх левое колено, закричал снова, когда маркиз завизжал от боли,
и шарахнул тяжелой гардой вперед так, чтобы сталь ударила в грудину испанца,
отбросила его назад, и следующий удар - скользящий удар палаша выбил клинок
из руки маркиза, и Шарп, чувствуя, как боевой гнев кипит в нем, развернул
тяжелый палаш для смертельного удара.
Раздался выстрел.
Маркиз знал, что это его смерть в ярко сверкающей на солнце стали. Он
никогда не сталкивался с такой силой как эта, дикой животной силой, которая
обрушилась на него, и он покачал головой, задаваясь вопросом, почему тяжелый
клинок не опускается. В течение нескольких секунд, чувствуя дрожь в ногах,
он жил отчаянной надеждой, что англичанин собирается позволить ему поднять
шпагу, выбитую из его руки, когда по кавалерийскому клинку ударила
украшенная гарда более тонкой шпаги.
И тогда он увидел, как англичанин опустил свой палаш. Видел, как он
отодвинулся, и внезапно услышал цокот копыт. Приветственные крики на ограде
кладбища смолкли. Эхо пистолетного выстрела умерло в тишине.
Четыре всадника вынырнули из-под арки ворот. Они подъехали к месту, где
дорожки пересекались в центре кладбища. Впереди был полковник Томас Лерой,
неизменная сигара зажата в уголке рта. В руке он держал дымящийся пистолет.