"Бернард Корнуэлл. Честь Шарпа ("Шарп" #16)" - читать интересную книгу автора

французский конвой и захватил дюжину военнопленных. Дюко поправил заушник
очков.
- Он захватил двух женщин.
- Захватил, - сказал священник.
- Что случилось с ними?
- Вас это сильно волнует, майор?
- Нет. - Голос Дюко был кислым. - Это были шлюхи.
- Французские шлюхи.
- Но все-таки шлюхи. - Он сказал это с неприязнью. - Что случилось с
ними?
- Они занимаются своим ремеслом, майор, но их оплата - жизнь, а не
наличные деньги.
Рыжеволосого человека привели на арену амфитеатра, и там ему освободили
руки. Он разминал пальцы в сыром, холодном воздухе, задаваясь вопросом, что
должно случиться с ним в этом месте, провонявшем кровью. На лицах зрителей
было выражение удовольствия. Они вели себя тихо, но усмехались, потому что
знали, что должно случиться.
На арену была брошена цепь.
Она лежала там - звенья ржавеющего железа в крови быка, которая парила
на холоде. Военнопленный задрожал. Он сделал шаг назад, когда партизан
поднял один конец цепи, но подчинился спокойно, когда конец цепи был
привязан к его левой руке. Палач, его огромная борода запачкана кровью быка,
поднял другой конец цепи. Он обвязал цепь петлей вокруг собственной левой
руки и засмеялся над военнопленным:
- Я сосчитаю пути твоей смерти, француз.
Французский военнопленный не понял испанских слов. Он понял, тем не
менее, когда ему бросили нож - длинный, с узким лезвием нож, который был
идентичен оружию в руках El Matarife. Цепь, которая связала эти двух мужчин,
была длиной десять футов. Священник улыбнулся:
- Вы видели такую борьбу?
- Нет.
- Она требует особого мастерства.
- Несомненно, - сказал Дюко сухо.
Палач владел мастерством. Много раз он дрался с ножом и цепью и не
боялся никакого противника. Француз был храбр, но обречен. Его атаки были
жестокими, но неуклюжими. Цепь лишала его равновесия, он был измучен, он был
порезан, и каждому удару ножа El Matarife наблюдающие партизаны вели счет.
"Uno", - приветствовали они разрез на лбу француза, обнаживший череп.
"Dos" - и появился разрез на левой руке между пальцами. Счет все рос. За
Дюко наблюдали.
- Как долго это продолжается?
- Возможно, пятьдесят ран. - Священник пожал плечами. - Возможно,
больше.
Дюко посмотрел на священника:
- Вы наслаждаетесь этим?
- Я наслаждаюсь всеми проявлениями мужественности, майор.
- Кроме одного, падре, - улыбнулся Дюко.
Отец Ача снова смотрел на арену. Священник был крупным мужчиной, столь
же крупным, как сам El Matarife. Его не пугал вид военнопленного, которого
заживо резали и снимали с него кожу. Отец Ача был во всех отношениях