"Бернард Корнуэлл. Честь Шарпа ("Шарп" #16)" - читать интересную книгу автора

идеальный партнер для майора Пьера Дюко. Как и француз, он был отчасти
шпионом, отчасти полицейским и целиком и полностью политическим деятелем, за
исключением того, что его политика была политикой церкви, и его таланты были
отданы испанской инквизиции. Отец Ача был инквизитором.
- Четырнадцать! - крикнули партизаны, и Дюко, пораженный громкостью
крика, оглянулся на арену.
El Matarife, ни разу не задетый ножом военнопленного, с отработанным
изяществом, выколол левый глаз противника. El Matarife аккуратно вытер конец
лезвия о кожаный рукав.
- Ну, француз!
Пленный прижал левую руку к раненому глазу. Цепь натянулась, звенья
негромко зазвенели, и натяжение цепи оторвало руку пленного от кровавой
раны. Он качал головой, почти рыдая от того, что знал: пути его смерти будут
долгими и болезненными. Такой всегда была смерть французов, захваченных
партизанами, и такой была смерть партизан, пойманных французами.
Француз отступал на цепи, пытаясь сопротивляться давлению, но он был
бессилен против огромного человека. Внезапно цепь была отпущена, француз
упал, и его потянули по земле, как выловленную рыбу. Когда испанец сделал
паузу, француз попытался встать, но ботинок ударил его в левое предплечье,
ломая кости, и цепь натянулась снова, и партизаны смеялись над криком боли,
когда цепь потянула сломанную руку.
На лице Дюко ничего не отразилось.
Отец Ача улыбнулся:
- Вы не расстроены, майор? Он - ваш соотечественник.
- Я ненавижу ненужную жестокость. - Дюко снова поправил очки. Это были
новые очки, присланные из Парижа. Его старые были сломаны на Рождество
британским офицером по имени Ричард Шарп. То оскорбление все еще причиняло
Дюко боль, но он был согласен с испанцами, что месть - это блюдо, которое
следует есть холодным.
На счет двадцать француз потерял правый глаз.
На счет двадцать пять он рыдал, умоляя о пощаде, неспособный бороться,
его рваные, грязные брюки были залиты яркой свежей кровью.
На счет тридцать, пленный, который лишь еле слышно скулил, был убит. El
Matarife, разочарованный отсутствием сопротивления и пресыщенный
развлечением, перерезал ему горло и резал до тех пор, пока голова не
осталась у него в руке. Он бросил голову собакам, которых отгоняли от
мертвых быков. Он отвязал от своей левой руки цепь, вложил в ножны
окровавленный нож и снова посмотрел на двух всадников. Он улыбнулся
священнику:
- Привет, брат! Что ты привез мне?
- Гостя, - сказал священник нарочито громко.
El Matarife рассмеялся:
- Веди его в дом, Тома!
Дюко последовал за инквизитором через скалы в красных пятнах железной
руды к построенному из камня дому, окна и двери которого были завешены
одеялами. Внутри дома, согретого огнем очага, дым которого поднимался вдоль
сырых стен, ждала еда. Тушеное мясо - хрящеватое и жирное, хлеб, вино и
козий сыр. Это было подано испуганной, с худым лицом, девчонкой. El
Matarife, принесший во влажное тепло маленькой комнаты запах свежей крови,
присоединился к ним.