"Георгий Корниенко. Холодная война (Свидетельство ее участника) " - читать интересную книгу автора

Но, может быть, подобные высказывания Рузвельта, обращенные
непосредственно к советским руководителям, диктовались тактическими
соображениями и не отражали его действительных взглядов? О том, что Рузвельт
был искренен, свидетельствуют, в частности, сохранившиеся не
предназначавшиеся для чужих глаз личные заметки президента, датированные 8
марта 1944 года: "Начиная с последней встречи в Тегеране мы работаем в
действительно хорошей кооперации с русскими. И я считаю, что русские вполне
дружественны; они не пытаются поглотить всю остальную Европу или мир".
Имеются и другие авторитетные свидетельства искренней уверенности
Рузвельта в необходимости и возможности поддержания дружественных отношений
между США и СССР после окончания войны. Так, его ближайший сподвижник Гарри
Гопкинс говорил после Ялтинской конференции составителю речей президента Р.
Шервуду: "Русские доказали, что они могут быть разумными и дальновидными, и
ни у президента, ни у кого-либо из нас не было ни малейшего сомнения в том,
что мы можем жить в мире с ними и сотрудничать так долго, как только можно
себе представить". То, что Рузвельт мыслил при этом категориями
неопределенно длительной перспективы, подтверждает и другой хорошо знавший
его человек - заместитель государственного секретаря США в годы войны Самнэр
Уэллес. По его словам, Рузвельт "считал необходимым, чтобы оба правительства
(США и СССР) осознали, что в области международных отношений взятые ими
курсы могут всегда быть параллельными, а не антагонистическими". Из
свидетельств того же Уэллеса видно, что Рузвельт руководствовался при этом
не просто благородной, но абстрактной мыслью о "вечном мире", а интересами
безопасности Соединенных Штатов, ибо он "понимал, что любая сторона (США или
СССР) сможет обеспечить свою безопасность, только сотрудничая с другой
стороной".
Иногда, правда, приходилось встречаться с такими суждениями некоторых
американских историков, что не следует, мол, полностью полагаться на
подобные свидетельства таких деятелей, как Гопкинс и Уэллес, так как они,
будучи сами сторонниками послевоенного сотрудничества с Советским Союзом,
могли в воспоминаниях вкладывать в уста Рузвельта во многом свои собственные
мысли. Но вот свидетельство Р. Мэрфи - деятеля совсем иной политической
окраски, никогда не питавшего симпатий к СССР. Вспоминая о наказах, которые
ему давал незадолго до смерти Рузвельт при назначении его политическим
советником американской военной администрации в Германии, Мэрфи писал: "Он
требовал от меня помнить, что нашей первостепенной послевоенной целью будет
советско-американское сотрудничество, без которого сохранить мир во всем
мире было бы невозможно, и что Германия будет подходящей базой для такого
сотрудничества".
Известно и то, что Рузвельт не ограничивался общими высказываниями
насчет важности советско-американского сотрудничества после войны, но много
внимания уделял разработке планов создания совместными с СССР усилиями
эффективной международной организации, в рамках которой практически
осуществлялось бы такое сотрудничество. Уэллес писал: "Он заявил мне: "У нас
не будет сильной международной организации до тех пор, пока мы не сможем
найти путь, посредством которого Советский Союз и Соединенные Штаты
сотрудничали бы вместе для укрепления этой организации в течение многих
лет". Это было для него ключевой проблемой".
Итак, на мой взгляд, есть все основания утверждать: да, Рузвельт не
только считал необходимым и желательным, но и был уверен в возможности