"Владимир Кораблинов. Азорские острова" - читать интересную книгу авторавсе постигается, когда приходит пора. Он как бы играючи, весело, легко бежит
по шумному большаку жизни. И вдруг с разбега налетает на препятствие, на нечто непостижимое. Оно не только непонятно, это препятствие, но еще и страшно, и невозможно объяснить, чем оно страшно и зачем существует. Его называют смертью. Маленький человек знал это слово, понимал его жуткий смысл; дважды смерть справляла свое дело в нескольких шагах от него: в одночасье умерла рыженькая сестренка Зина, двух беглых арестантов убили почти рядом с усадьбой, но оно, слово это, как-то скользило мимо его сознания, не задевая глубоко, не заставляя остановить веселый бег. И вдруг останавливает властно. Велит задать себе вопрос: а что это? откуда? зачем? Верховой на'рочный прискакал под вечер зимнего дня. На голубоватом листке телеграммы всего три слова: "Михаил Васильевич скончался". И тотчас в большие ковровые сани запрягается серый мерин, и в доме суета, спешные сборы, и мама плачет, и хмурится отец. А я счастлив: меня берут с собой. Дорога в санях на станцию, ночной поезд, вагон с таинственным пощелкиванием парового отопления, молочно-белый круг фонаря на потолке, наполовину задернутый сивой занавеской, копченые миноги в промасленном листе "Русского слова", дешевая вагонная еда... Интересно необыкновенно; никуда не собирались ехать и вдруг - едем! Скончался острогожский дядя Михаил Васильич, в доме которого всегда почему-то пахло стиркой и который, как мне казалось, всегда был чем-то молчалив. Бабушка отзывалась о нем с презрительной усмешкой: "Чудак, не от мира сего, все клады ищет... Это даже и неприлично, священнику-то... Бедная Раечка!" Бедная Раечка была маминой сестрой, женою Михаила Васильича. Бессловесная, непримечательная, она чуть ли не каждый год рожала по мальчику. Двоюродные мои братцы отличались дурным характером и необыкновенной проказливостью: чуть что - лезли в драку, и, сказать по правде, я их побаивался. Клады же, раздраженно поминаемые бабушкой, были не что иное, как дядино увлечение археологией. Не могу сказать, откуда пришла к нему эта страсть, но - вот подите же! - каждое лето на месяц и более уезжал с работником в степь и там копал по бесчисленным курганам и, случалось, что-то находил, какие-то черепки, бронзовую цепочку, зазубренный, изъеденный ржавчиной топоришко. Был в постоянной переписке с воронежскими "копателями" - краеведами Степаном Зверевым и В. В. Литвиновым. Все эти подробности я, разумеется, узнал много позднее, и они помогли мне хоть немного понять, что за человек был мой дядя и что значило бабушкино презрительное определение: "не от мира сего". Но вот теперь он скончался. Странное слово услышано впервые. Оно не совсем понятно, значение его туманно, загадочно. Прочитав телеграмму, мама заплакала: - Шестеро сироток... Как же они теперь, без отца-то? Значит, подумал я, он просто-напросто умер. Но почему бы так и не сказать, а то - скон-чал-ся. |
|
|