"Ф.Коплстон. От Фихте до Ницше. " - читать интересную книгу автора

что отношение между божественным бесконечным и конечным является главной
проблемой философии. И его поздние размышления были глубоко религиозными по
своему характеру, когда важнейшую роль стали играть идеи отчуждения
человека от Бога и возвращения к нему.


33

Будучи философами, идеалисты, конечно, пытались уяснить отношение
между бесконечным и конечным. Они склонялись к тому, чтобы рассматривать
его по аналогии с логической импликацией. Далее, сделав необходимое
исключение для поздней религиозной философии Шеллинга, мы можем сказать,
что идея личного Бога, который и бесконечен, и полностью трансцендентен,
казалась идеалистам нелогичной и вместе с тем излишне антропоморфной. Таким
образом, мы обнаруживаем тенденцию трансформировать идею Бога в идею
Абсолюта в смысле всеохватного целого. Вместе с тем идеалисты не собирались
отрицать реальность конечного. Поэтому они столкнулись с проблемой, так
сказать, включения конечного в жизнь бесконечного, не лишая при этом
конечное реальности. Трудность решения этой проблемы во многом ответственна
за двусмысленность метафизического идеализма, когда встает вопрос об
определении его отношения, с одной стороны, к теизму, с другой - к
пантеизму. Но в любом случае ясно, что центральная теологическая тема, а
именно отношение между Богом и миром, занимает громадное место в
спекуляциях немецких идеалистов.

Выше было сказано, что ницшевская характеристика немецких идеалистов
как скрытых теологов в некоторых отношениях вводит в заблуждение. Ведь она
предполагает, что они хотели с черного хода вновь пробраться в христианскую
ортодоксию, тогда как на деле мы обнаруживаем очевидную тенденцию к замене
метафизикой веры и рационализации христианских таинств откровения,
приводящую их в сферу спекулятивного разума. Говоря современным языком, мы
находим тенденцию к демифологизации христианских догм, со временем
превращающую их в спекулятивную философию. Поэтому может вызвать улыбку
позиция Д. X. Стерлинга*, представляющего Гегеля великим философским
защитником христианства. Скорее, мы должны принять точку зрения
Мак-Таггарта**, а также Кьеркегора, что гегелевская философия, так сказать,
подрывала христианство изнутри, обещая раскрыть рациональное содержание
христианских доктрин в их традиционном виде. Мы можем почувствовать и то,
что связь, которую хотел установить Фихте между своей поздней философией
Абсолюта и первой главой Евангелия от Иоанна, не слишком-то прочна.

В то же время нет убедительных оснований для предположения, что, к
примеру, Гегель кривит душой, ссылаясь на св. Ансельма*** и на движение
веры в поисках понимания. Его ранние эссе демонстрировали явную
враждебность позитивному христианству, но в дальнейшем он изменил свою
позицию и, так сказать, взял христианскую веру под свое крыло. Было бы
абсурдно утверждать, что Гегель на самом деле был ортодоксальным христи-


34