"Лев Зиновьевич Копелев. Брехт " - читать интересную книгу автора

безвестным.
Он прочно дружит, потому что всем людям смотрит прямо в глаза, ни на
кого сверху вниз, ни на кого снизу вверх; потому что неподдельно
доброжелателен и любопытен - его по-настоящему занимают и судьбы и мысли тех
людей, которые к нему приближаются. Он радуется их дарованиям, их находкам и
успехам, не боится ни говорить, ни выслушивать горькую правду. Но при этом
он терпим и снисходителен к ошибкам и слабостям друзей. Терпим, но не
беспринципен. Он порвал с Бронненом, когда тот стал сближаться с
националистами и позднее даже пытался сотрудничать с гитлеровцами. Прошли
годы, и Броннен одумался, сурово осудил свои блуждания. Одной из тех живых
сил, которые помогли ему выправить уродливо искривившийся жизненный путь,
были воспоминания о молодой дружбе с Брехтом.

***

В марте 1923 года Марианна родила дочь. Назвали Ганна.
Он сидит у кроватки дочери и пощипывает струны гитары.
Зудящие звуки наполняют комнату и, как усталые мухи, бьются об оконные
стекла. Он поет насмешливо-печальные и заунывно-плясовые песни.

Старый месяц в Алабаме
Отбывает на покой.
Нашей доброй старой маме
Нужен месяц молодой.

...В Мюнхене правые газеты всячески поносят спектакль "В чаще", ругают
пьесу и театр, требуют "прекратить издевательства над немецкой культурой и
немецким языком".
Французские войска заняли Рур; все политические партии Германии дружно
призывают к сопротивлению. В Руре шахтеры, железнодорожники, рабочие
большинства заводов объявили всеобщую забастовку. Погасли доменные печи.
Толпы бастующих безмолвно, угрюмо бродят по улицам. Им навстречу движутся
танки, броневики, патрули французских солдат. Забастовщики голодают, но не
сдаются. В Берлине правительство националиста фон Куно невразумительно
осуждает пассивное сопротивление рабочих и посылает Франции скорбные ноты
протеста. В Мюнхене баварские сепаратисты требуют разрыва с проклятыми
пруссаками.
Брехт читает газеты: огромные черные буквы кричат о том, что в Руре
оккупанты расстреляли студента-националиста Шлягетера - участника диверсии.
По всей Германии объявлен траур. В Саксонии забастовщики сражаются с
немецкой полицией. Есть убитые. В тех же газетах буквами чуть поменьше:
любовник застрелил из ревности мать двоих детей. Ограблен банк. Решающая
встреча боксеров.
После нескольких спектаклей "В чаще" внезапно сняты афиши. Директор
театра говорит, глядя в сторону:
- Весьма сожалею. Постановка, несомненно, любопытная. Даже
сенсационная. Публика ломится. Но время тревожное. Национальные чувства
возбуждены. Вот и у господина Фейхтвангера в доме разбили камнями окна. А в
этой пьесе все иностранное и такое вообще двусмысленное: Чикаго, малайцы,
погром. Все это вызывает недоумение и недовольство. Национальная печать