"Лев Зиновьевич Копелев. Брехт " - читать интересную книгу автора

резко возражает. Возможны эксцессы.
В июне в Мюнхен приехал Броннен, он не был на премьере, писал сердитые,
тоскливые, нервные письма. Брехт не понимает такой дружбы, ревнивой,
мнительной и требовательной, как любовь немолодой истерички. Сам он дружит
весело и деловито, без сантиментов, обид и самоанализов.
Летом 1923 года в Мюнхене они спорят чаще и ожесточенней, чем раньше.
Броннен после оккупации Рура стал еще внимательней прислушиваться к речам
националистов. Брехт только посмеивается над его ненавистью к "проклятым
лягушатникам", над пылкими речами о страданиях и унижениях Германии, но
иногда ходит с ним то на митинги, которые собираются в здании цирка или
просто в трактирах, то поглядеть на очередное шествие одного из бесчисленных
воинских союзов. Броннен взволнованно подсвистывает и притопывает в лад
маршу, а Брехт, надвинув на самые очки кожаную кепку, невозмутимо чадит
сигарой, пока мимо них маршируют разношерстные колонны. Идут отряды
"Стального шлема" и всяческих "Союзов ветеранов". Острые пички офицерских
касок, лакированных черных с золочеными орлами, мелькают среди цилиндров,
соломенных канотье, солдатских бескозырок, суконных кепи и фетровых шляп.
Парадные мундиры чередуются с мешковатыми сюртуками, элегантные смокинги с
пыльными рабочими куртками. В лад ступают - шаг в шаг - сапоги, лакированные
штиблеты с гетрами и разбитые ботинки. Поблескивают кресты и медали, стучат
костыли и протезы. Шелестят флаги черно-бело-красные или белые с черным
прямым крестом, с взъерошенным черным прусским орлом. Серебром и бронзою
сияют оркестры. Маршируют бывшие вояки.
Броннен снимает шляпу - проносят потемневшее, истрепанное полковое
знамя. Он сердито оборачивается. Брехт еще ниже надвинул кепку и
насвистывает совсем не в лад рокочущей меди оркестра. Насвистывает свое о
мертвом солдате.

И ноги от задницы мечет солдат.
Бравый печатая шаг...

***

Этим летом в Мюнхене на стенах домов, на железных афишных тумбах все
чаще видны ярко-красные пятна с белыми кругами, в которых извивается черный
крючковатый крест-свастика, древнеиндийский знак солнца.
Эти пятна вызывающе пестреют рядом с черными орлами и широколапыми
железными крестами германской национальной партии; рядом с
черно-красно-желтыми щитами социал-демократов, красными звездами, серпом и
молотом коммунистов; рядом с бело-голубыми ромбами баварских народников,
тонкими голенастыми крестами католического центра; рядом с пестрой рекламой
ночных ресторанов, уныло-серыми и бурыми листами правительственных
распоряжений. На плакатах и листовках со свастикой острые черные буквы:
"Национал-социалистическая рабочая партия Германии". Сверху девиз: "Свобода
и хлеб".
...Надрывно свистят флейты; трещат, рокочут барабаны; пронзительно
звенят литавры; гундосят маленькие громкие трубы. И звучит мелодия старой
рабочей песни. Но поют ее по-новому, по-солдатски, отрывисто, в лад маршу:
раз-два-три, раз-два-три...