"Тадеуш Конвицкий. Чтиво" - читать интересную книгу автора

- Добро пожаловать, пан депутат!
А во мне постепенно нарастал гнев. Вокруг страшный хаос, как перед
надвигающейся бурей. Ужасающий гул перед взрывом. Что я, сам себя должен
допросить, осудить и наказать. Если б я мог наступить огромной ножищей на
этот старый дом, нашпигованный бессмысленным движением и воплями дебилов,
моих так называемых братьев.
- Малыш, - подскочила ко мне Анаис, - на, прочти кусочек про Господа
Бога, - и стала совать мне свой засаленный манускрипт.
- Я когда-то прогнала
Бога, как бешеного пса, а теперь ищу потерю, брожу по кабакам, канавам,
кутузкам. А может, хочешь, чтобы я сама прочитала?
- Отцепись! Отстань и от меня, и от Господа Бога, - грубо сказал я,
хотя намеревался выразиться интеллигентно, с использованием философской
терминологии.
Анаис расплылась в демонстративно сладкой улыбке - видно, привыкла к
хамству своего окружения.
В коридорах вдруг поднялась кутерьма, тщедушные полицейские забегали
взад-вперед, на ходу застегивая ремни. А я наконец отыскал дверь своей
камеры.
Президент делал гимнастику, поглядывая на окно, по которому ползли
поблескивающие капли весеннего дождя.
- Кошмар, - отдуваясь, прохрипел он, как старая фисгармония. - Через
полчаса начинается моя демонстрация.
- К черту все. Провались вы пропадом. Я больше не выдержу.
- О, о, хорошо говоришь, - обрадовался президент. - Да, наступает, а
быть может, уже наступила новая эра. Ты заметил, что в нынешнем году две
девятки? Девятка - это одухотворение. Девятка - это тирания духа.
- А я все вижу увеличенным. Окно огромное, нос огромный, капли дождя
огромные.
- Европа пухнет. Европа собирается еще раз родить. Постучи в дверь.
Пускай нас выпустят. Внимание, я падаю в обморок.
И повалился на свою койку. Пролежал минуту, раскинув руки, на
скомканном одеяле. В непролазных дебрях его бороды отчаянно моргали черные,
налитые кровью глазки.
- Президент, - сказал я, - у меня на этот год потрясающий гороскоп. Я
могу совершить фантастический подвиг или сделать эпохальное открытие.
- Задыхаюсь, - простонал президент. - Разбей окно.
Как много раз в жизни, так и в ту минуту, в тот час я балансировал на
грани сна и яви. Отрезвили меня, вернув к реальности, взрывы смеха в
коридоре. Издавна знакомый хохот - я его слышал на железнодорожных вокзалах,
за стеной у соседей, в каких-то ситуациях во время войны, а потом, привыкнув
к веселью ближних и успокоившись, стал возвращаться сквозь невидимую летнюю
тень в свой старый сон, где мой дедушка шел садом к нашему дому в деревне,
вернее, в маленьком городке у восточной границы, шел, облитый красным
заревом заката, и, как мне казалось, нес что-то в вытянутых руках, но он
ничего не нес, просто шел в белой рубашке и черном жилете, а на плечах у
него, на этом жилете, краснели огромные, будто у российского генерала,
погоны, но то были не погоны, а пятна кровавого зарева, и позади него мерцал
этот красный свет, и из-за белых стволов фруктовых деревьев просачивался
густой свет заходящего солнца. Дед никогда не доходил до дома, я напрасно