"Тадеуш Конвицкий. Чтиво" - читать интересную книгу автора

ноги.
- Не важно. Итак, вы были на улице. И что дальше?
- Не знаю. Видимо, я предложил пойти ко мне. С одинокими мужчинами
такое бывает. Тут необходимо добавить, что я не влюбчив. Если когда и любил,
то вполсилы, так сказать, вполнакала. Любовь, или то, что мы называем
любовью и что украшает наш животный инстинкт размножения, любовь эта,
по-моему,- какое-то унизительное ограничение, утрата самостоятельности,
временная или хроническая ущербность. Человек в таком состоянии деградирует,
теряет способность управлять собой, попадает в бесконтрольную зависимость от
другого человека. Но вместе с тем любовь - условная форма нашей культуры,
определенный этикет, а также некий вид эмоциональной забавы.
За дверью вдруг поднялся шум, кто-то даже запел. Корсак нахмурился,
решительно направился к двери. Выглянув в коридор, строго крикнул:
- Потише там! Не мешайте работать. Потом вернулся ко мне, хотел
пригладить волосы, но передумал.
- У дежурного именины. Что поделаешь. Так и должно быть, когда
полицейские из чертей превращаются в ангелов. То, что вы говорите,
любопытно, но, может, все-таки перейдем к моменту, когда вы оказались в
своей квартире.
- Хорошо. Я плохо помню этот момент. Припоминаю свою комнату, откуда
ушел вечером, незадернутые шторы, развернутую газету, непременный стакан чая
на столе - другой посудой, когда жена уезжает, я не пользуюсь. Да, я
припоминаю комнату, погруженную в полутьму - полутьму кирпичного цвета,
потому что за окном у меня фонарь, уличный галогенный фонарь, который всю
ночь издает металлическое жужжанье, и оно меня убаюкивает, под эту
своеобразную колыбельную я засыпаю в полночь или под утро. Свет я не
зажигал, а девушка быстро и ловко, точно ей было не привыкать, разделась
где-то в уголке и скользнула под одеяло на моей кровати. Хотя я плохо
соображал, но от ее поведения мне стало как-то не по себе. Вероятно, в моем
затуманенном мозгу промелькнула тревожная мысль: что я делаю, ведь это
безумие. Однако меня подстегивало какое-то грязное любопытство, темное
влечение, неведомая сила, отвратительная внутренняя дрожь от страха,
смешанного с легкомысленной отвагой. Короче, и я неуклюже разделся, что-то
звякнуло, вылетев из кармана, ключи или мелочь, но мне не захотелось ползать
по полу, я подсознательно откладывал все на потом, на завтра, а что
откладывал, не сумел бы определить, - какие-то последствия, неудобства,
расчеты с совестью. И приподнял одеяло; ее тело сверкнуло в рыжеватом свете,
она что-то мурлыкала, примащивая голову на подушке, я осторожно лег рядом,
полежал немного не шевелясь, но потом подумал: надо что-то делать, и робко
привлек к себе эту красивую девушку или молодую женщину, а она негромко
завыла, именно завыла, не застонала, не зашипела, а хрипло завыла и вдруг
обвила мою шею руками, как-то странно, то ли притягивая, то ли отталкивая. Я
невольно подумал, уж не рефлекс ли это, наверно, ей не раз случалось в
беспамятстве отражать агрессивные нападки мужчин, и легонько поцеловал ее в
щеку около уха, а она вернула мне поцелуй вслепую, наугад. И сразу заснула Я
с минуту прислушивался к ее тяжелому дыханию, во мне постепенно разгоралось
желание, я положил руку ей на грудь и удивился, какая эта грудь нежная, а
она вздохнула во сне. Потом я стал осторожно ее ласкать - всю, от едва
заметно пульсирующей шеи до того места, от которого в ушах нарастал адский
грохот, раскалывалась голова и пересыхало горло. Она лежала беззащитная,