"Тадеуш Конвицкий. Чтиво" - читать интересную книгу автора

Мы миновали дежурку, где сидел полицейский, поразительно похожий на
Гиммлера, и оказались в небольшом зале, который, вероятно, когда-то
служил полицейской столовкой. На подоконнике нас поджидал знакомый
магнитофон с кровавым глазом.
- Садитесь,- сказал Корсак, указывая на шаткий стульчик.
Я сел. Передо мной был обшарпанный подоконник, решетка и уголок
школьной спортплощадки. Мальчишки гоняли по мокрому асфальту мяч весь в
бело-черных заплатах. Мне стало тошно. Опять надо возвращаться к этим
мглистым, неясным, теряющимся во мраке минутам, которые так далеко отступили
назад, что кажутся почти нереальными, попросту невозможными.
- Он чокнутый, - сказал Корсак.
- Кто?
- Ну, этот, президент Сынов Европы, - засмеялся комиссар и энергичным
движением проверил, есть ли у него на голове волосы. - Сдвинулся в Штатах,
когда стажировался в Гарварде. Американская демократия так на него повлияла.
Ладно, не важно. Начинайте. Расслабьтесь, это неформальный допрос, мы тоже
экспериментируем.
Что за времена, подумал я. Все исследуют, ощупывают, проверяют.
- Пан комиссар, - сказал я. - Мне бы хотелось снова вернуться к началу.
- Возвращайтесь.
- Позавчера я вышел из дому не просто так. Вроде бы причина была:
скука, одиночество, нечем заняться. Но на самом деле я уже несколько месяцев
болен. Да, болен, мое состояние можно назвать болезнью, и рано или поздно
врачи найдут подходящее определение для этой невидимой, незаметной,
неосознаваемой эпидемии, которая постепенно расползается по нашей стране, а
может, и по Европе, и даже в Америке наверняка есть отдельные случаи.
Так вот: появился некий вирус, вероятно, подобный вирусу СПИДа, хотя,
нет, прошу прощения, этот опаснее, он, пожалуй, ближе к компьютерному, из
тех, что стирают целые программы и парализуют баи конские системы. Такой
вирус проник в мое сознание, я первый его открыл, понял, как он действует, и
обязательно его опишу, если будет возможность. Этот загадочный вирус убивает
импульс к жизни. Однажды вы просыпаетесь и чувствуете, что вам не хочется
любить родину, не хочется зарабатывать деньги, что вам безразлична слава,
почести, восхищение ближних, надоели риск и азарт, и даже страха перед
Господом Богом как не бывало. Вы меня слушаете?
- Слушаю, слушаю, - равнодушно сказал Корсак, разглядывая свои
ухоженные ногти.
- Повторяю: человеку становится все равно, попадет он в рай или в ад.
Тут я замолчал: мне показалось, что такое признание свидетельствует
против меня. Корсак не смотрел в мою сторону - видно, боялся спугнуть.
За окном моросил дождь. Пара голубков нежно целовалась на жестяном
колпаке уличного фонаря. Библейские птицы, подумал я, но какое мне до них
дело.
Какое мне дело до этого дождя, барабанящего по грязным стеклам.
- А теперь я могу вернуться к тому моменту, на котором вчера
остановился.
Кажется, мы с этой девушкой были на улице и не знали, что делать
дальше.
- Возможно. Но вы покороче. Говорите только о самом существенном.
- Да я не знаю, что самое существенное. Корсак вздохнул и резко вытянул