"Андрей Константинов. Дело о глиняных Буддах ("АНДРЕЙ Обнорский") " - читать интересную книгу автора

на портвейн (да я его и не люблю), предпочел пиво. Правда, денег у меня
хватило лишь на одну кружку. Народу в "Трех семерках" было не густо. Человек
пять сидело там на момент нашего прихода, да еще какой-то невысокий парень
появился через пару минут после нас и увлеченно ковырялся в сосисках за
угловым столиком.
Я повернулся на скрип входной двери. В зал неторопливо вошли трое
милиционеров. Направлялись они прямо к нам. Вернее, к моей спутнице.
- Документы, - тот, что носил на плечах старшинские погоны, тронул Лану
за плечо.
- Чего? - повернулась Вересовская к представителю закона, и в ее голосе
послышались истерические нотки.
Не стоит спорить с раздраженными людьми с милицейскими дубинками в
руках. Папочка, похоже, это Лане не объяснял. Нет, ее не стали бить лицом о
полированное дерево стойки - просто старший взял девушку за плечо, и от
боли Вересовская зашипела.
Секунда, и ее острый ноготок пропахал щеку старшины. Я было дернулся,
но ладони двух других защитников порядка припечатали меня к стулу. Лана
прижимала к груди правую руку, на которой отпечатался белый след от
милицейской дубинки. Не прошло и минуты, как содержимое ее небольшой
сумочки посыпалось на стойку и на пол: сигареты, зажигалка, две пачки
презервативов, ключи, скомканный платочек в разноцветных разводах макияжа,
что-то из косметики, пара каких-то крохотных полиэтиленовых пакетиков,
паспорт.
Старшина перелистал паспортину несуществующей уже почти десять лет
страны.
- Вересовская Лана Викторовна, 1971 года рождения, уроженка Москвы...
Это ваше, Лана Викторовна? - он кивнул на пакетики.
Ответом Лана его не удостоила, только пожала плечами.
- Может быть, твое, парень? - Он обратился ко мне.
- Первый раз вижу, товарищ старшина... - Я старался улыбаться как можно
более обаятельно.
Нас повлекли в ближайшее отделение милиции. В ипостаси задержанного я
ещё ни разу не оказывался. Что ж, как говорили у нас в театре: все в
пользу, все - в актерскую копилку.
Нас досмотрели и опросили. Меня выручила то ли фортуна, то ли мое
журналистское удостоверение и фамилия Обнорского, которую я не преминул
ввернуть. Глиняный Будда, извлеченный из моего кармана, не вызвал у
милиционеров ни вопросов, ни подозрений. Подозрительные пакетики-то нашли
не у меня, а у Ланы, да и сопротивление властям она оказала (старшина то и
дело прикладывал платок к кровоточащей царапине).
Все изъятое у девушки описали в присутствии понятых (привели уборщицу
и какого-то мужика с улицы). В журнале КП так и записали: сопротивление
работникам милиции, подозрение на незаконное приобретение наркотиков. То,
что в пакетиках какая-то дурь, никто из присутствующих не сомневался -
предстоящая экспертиза должна была только подтвердить, какая именно.
- Надо же, - пробурчал помощник оперативного дежурного, внося фамилию
Ланы в КП,- однофамилица Вересовского.
- Не однофамилица, а дочь, - пробурчала Лана.
Тут все немного всполошились. Одно дело - прихватить с наркотой
какую-то профурсетку, хоть и из Москвы, а совсем другое - дочку человека,