"Андрей Константинов. Дело о глиняных Буддах ("АНДРЕЙ Обнорский") " - читать интересную книгу автора

максимально приближенного к верхам. Ситуация становилась непредсказуемой: за
такое задержание можно было с одинаковым успехом огрести и медаль на грудь,
и огурец в...
Обо мне как-то забыли, зато вокруг Ланы засуетились.

Старшина растерянно погладил подсохшую царапину на щеке, хотел что-то
сказать, но махнул рукой и ушел курить на крыльцо. Зато оперативный
дежурный с майорскими погонами принес дочери олигарха стакан с чаем и
бутерброды (похоже, пожертвовал собственной заначкой). Отпускать ее,
правда, не собирались. А вот со мной парой слов перекинуться дали.
- Володя, - Вересовская протянула мне визитку, - позвони отцу. Я
понятия не имею, что это за пакетики, откуда они взялись...
- Хорошо, позвоню, - сказал я. Лану завели за барьер, лязгнула дверь
"обезьянника".
Из отделения мне позвонить не дали. Спасибо, за решетку не угодил, а
могли легко вместе с Вересовской к наркотикам пристегнуть. Сидел бы с ней в
"обезьяннике", брал интервью: "Роль легких и тяжелых наркотиков в процессе
художественного творчества"...
Следом за мной на крыльцо вышел майор.
- Эй, парень, как там тебя, журналист... Закурить не найдется?
Я протянул ему измявшуюся в вечерних приключениях пачку. Мы задымили.
К нашей компании присоединился и пострадавший старшина.

- Черт бы побрал этих шишек! Распустили своих пащенков, творят что
хотят.

- Кто ж знал, Степаныч, что это она?.. В Управе тоже хороши: мол,
проверьте немедленно "Три семерки", есть оперативные данные, что там у
парочки - героин,- майор осекся и досадливо махнул рукой.

Я почувствовал себя лишним. Продолжать отсвечивать на крыльце было ни к
чему. К тому же требовалось срочно отыскать телефон-автомат. Предстояло
позвонить не одному только Виктору Семеновичу Вересовскому.
Ближайшая телефонная будка обнаружилась лишь через пару кварталов. Я
выудил из кармана визитку Ланы, сунул пластиковый прямоугольник в щель
аппарата. Даже успел нажать первые три кнопки.
Чья-то сильная рука легла на мое плечо. Я обернулся. Что-то тяжелое
припечатало меня прямо между глаз. Последнее, что я успел разглядеть краем
угасающего сознания, - крепкую фигуру, зеленые холодные глаза...


* * *

Голова раскалывалась. Особенно затылок. На темечке набухала добрая
шишка - в том месте, которым я соприкоснулся с таксофоном. Лоб саднил - ему
тоже пришлось не сладко. Желудок тянуло расстаться со скудным содержимым.
Было тошно. И в буквальном, и в переносном смысле.
Наконец удалось сфокусировать взгляд. Кабинка с таксофоном проплывала
где-то над головой. Справа, слева и снизу - холодный сухой асфальт. Рядом я
нащупал стену дома. Попытался встать - и новый приступ боли расколол череп.