"Роман Коноплев. Евангелие от экстремиста " - читать интересную книгу автора

обычного смертного, исходит чудовищная угроза. Тебя могут обмануть,
ограбить, убить. Тебя могут посадить ни за что, могут вывезти в лес и
задушить. И ты пролежишь до весны, а куски твоего мяса будут разодраны
голодными московскими собаками. В Москве сама смерть - холодная, циничная
сука. Она может застать человека в метро. Когда я работал бригадиром в
ларьке, и постоянно ездил за товаром в метро - каждый день попадались
мертвые пенсионеры. Иногда люди бросались под поезд, прибывающий к станции
метро, на глазах у изумленной московской публики. Или падали на крышу, и их
сразу разрывало на куски, лишь поезд начинал въезжать в тоннель. Московское
метро вообще было местом религиозно-мистическим. Старожилы рассказывали, что
часто поезда прибывают на станцию утром с окровавленными колесами, поскольку
в самом теле метро живут и размножаются целые полчища крыс. Крыс наматывает
на колеса. Даже если это и не соответствует действительности, все
вышесказанное как нельзя лучше описывает саму суть главного российского
мегаполиса. Здесь и люди часто живут, как крысы. А крысы думают и выживают,
перенимая у людей их страшные навыки и инстинкты, чтобы так же жить, и
бороться за жизнь. За каждый кусок мяса, за луч света, за право отъединиться
от больших масс людей - чтоб не спускаться в метро, не ходить в людные
места, типа московских рынков, и при этом полноценно жить. Возле моего
ларька на Молодежной раз пять или шесть резали покупателей. Насмерть. Вот
только что стоял, спрашивал про духи, а теперь лежит в луже крови, стонет.
Практически на моих глазах известный киллер Саша Македонский застрелил на
Петровско-Разумовском рынке несколько милиционеров. Я часто на этом рынке
появлялся - было очень удобно там делать оптовые закупки для ларька, и там
вечно кого-то резали, убивали или просто грабили. Я уже давно не занимаюсь
никакой торговлей, но рынки ненавижу до сих пор. В память о Москве. Все
рынки. Любые.
У Иры была подруга, и у подруги был сын, здоровенный детина 28 лет.
Когда он стучался к нам в дверь, я холодел от ужаса. Весил он килограмм сто
пятьдесят, и в пьяном виде никого не узнавал, и сильно бил ни за что
окружающих. Несколько часов назад он минут двадцать колотил в нашу дверь в
попытках стрельнуть денег, или еще зачем. Мы не открыли. И вот уже звонит
его мама, и просит посмотреть, что у нее дома, потому что позвонили, что сын
ее умер. Дома его не было, ясно дело. Оказывается, детина пошел в гости, там
укололся герычем и выпил водки. На следующий день за ним туда, на другую
квартиру, приехала труповозка. Тело оказалось дома у человека, который его
самого даже и не знал. У дяди друга. Парень, значит, умер, а друг, уколовший
его, сбежал. Приходит дядя домой, а там - труп на кухне лежит, с разбитой
головой. Шприцы валяются. Недоумевая, дядя подложил под разбитую голову
совок, открыл форточку и лег спать. На следующий день у дяди был день
рожденья. Пришли к нему друзья. Не выгонять же друзей - сели праздновать,
музыку включили. Тут труповозка с матерью приехала, заходят, на кухне труп
лежит, а в зале - музыка играет, москвичи празднуют. Такая вот она,
столичная жизнь. Наверное, циничное отношение к смерти - это нечто из
разряда издержек, присущее всем мегаполисам.
Сложно сказать, что давало силы жить. Со щитом или на щите... Для
разрядки я жрал разные таблетки - там нозепам, мезепам, мелипрамин - короче,
странно, что в своем ларьке я не проторговался вдрызг с этими таблетками.
Хотя, быть может, наоборот, именно они спасали от непрерывного ужаса новой
жизни. Жизни в мегаполисе. Регулярно моя начальница Катя приезжала в ларек,