"Григорий Иванович Коновалов. Как женились Чекмаревы (Повесть) " - читать интересную книгу автора

- Наоборот, Катерина, это самое... авторитетнее... погодить надо...
- Да ты что, смеешься?
- Ладно, лето поработай, а там подумаем, - сказал он. - Не унывай, у
тебя все впереди. У Павла Павловича - тоже все впереди.
- Отпустите меня на фронт.
- Подумаем. А куда племянников?
"Ну и яблоко... когда вызрела? Но меня на испуг не возьмешь этим чудом
природы! Буду глядеть на тебя попрежнему, как будто ничего не произошло",
- решительно зарекался Афанасий. Но не замечать тревожной зрелости Кати
покуда не удавалось: открытие совершилось, и к прежним представлениям о
Михеевой вернуться не мог Афанасий.



4


У каждой женщины есть своя добродетель, ею она гордится, в ней находит
опору. И чем менее уверена женщина в своей женственности, тем неуязвимее
ее добродетель, щитом прикрывающая ее от житейских невзгод. У Кати
Михеевой такой добродетелью было ее девичество и любовь к детям своего
брата Василия.
Вернувшись с работы, купала в корыте маленьких сыновей брата.
Племянники называли ее мамой, а свою родную - Валей. Валя эта работала
геологом по разведке газа, надолго отлучалась из дома. Сорокапятплетнего
брата, шофера порта, по весне взяли в армию вместе с грузовой машиной во
вновь комплектующуюся воинскую часть за Волгой. Навестив один раз детей,
он с грустной радостью намекнул сестре, что свое она упустила: не вышла
замуж до войны, а теперь, видно, суждено ей жить при нем до той поры,
когда разборчивость возьмет верх над всеми иными чувствами. Молодые воюют,
а для забронированных умельцев-парней она слишком бабнста. За вдовца же
резон ли выходить? Ему казалось, что посторонние вряд ли оценят ее душу,
ум, проявляющийся при чужих поверхностно, задиристо, одномерно.
"Зачем нанимать какую-нибудь старушонку-бобылку, когда есть своя родная
сестра, сильная, работящая. И ей с нами веселее" - так, казалось Кате,
думал брат.
Порывистая нежность к детям вошла в привычку Кати как и самоутешение,
будто люди уважают ее за "порядочное поведение", а заживи она, как живут
все женщины, и люди охладеют к ней. Этого она не перенесла бы.
Между тем тоска по неизведанному материнству была временами сильна до
сновидений: Катя видела себя во сне кормящей своего ребенка нежно, с
ноющей отрадой в груди.
Но жизнь ее шла no-прежнему затаенно-горько, хотя одиночество
воспринималось ею за образец чистоты и даже счастья.
Прошлым летом, в канун войны, искупавшись, задрэмала за кустами на
песке и вдруг почувствовала за спиной тень. Села, моргая длинными
ресницами.
Молодой, в трусах, загорелый мужчина перекрестил свой высокий лоб с
налипшими белыми волосами.
- Ну и красота! - раздумчиво сказал он.