"Григорий Иванович Коновалов. Как женились Чекмаревы (Повесть) " - читать интересную книгу автора

- в мыслях он уже был далеко от нее и Гонпкина. Он лишь медленно провел
ладонью по своей скуле, как бы стирая запах, оставленный прядью ее волос.
Заседание проводил бывший первый секретарь райкома, ныне уже работник
обкома Курчаткин, старый партпец крутого нрава. Он вынул из кармана жилета
старомодные часы фирмы "Буре", поднес к уху, наполовину скрытому седыми
кудрями, потом постучал крепким ногтем по крышке, спрятал часы в карман.
Начал с Афанасия Чекмарева, сказал о нем то же самое, что говорил Гоникик:
смыслит в хозяйстве, знает кадры, характер уравновешенный. Только
выводы старик сделал неожиданные для Афанасия, и особенно для Гоникина и
Михеевой: обком рекомендует секретарем Чекмарева. А товарища Гоникина -
председателем райисполкома, поскольку нынешний глава Советской власти в
районе Антипов не справляется, едва ноги таскает - болен.
- Я промахнулся с Антиповым! - сердито покаялсн старик.
И, убедившись, что никто не возражает против рекомендации обкома, он
закрыл заседание бюро. Новому руководству велел приспособить небольшой
заводик мелкого литья для ремонта военной техники. На юго-западе идут
тяжелые бои. Наши отходят.
Катя зашла к Афанасию и, прямо глядя в лицо его, спросила, лгал ли
Павел, сказав ей до заседания бюро, что Чекмарев намеревался рекомендовать
Гоникина руководителем райкома.
- Да, был такой разговор.
- Значит, вы, Афанасий Игнатьевич, не сдержали своего слова! -
непосредственна и решительна была Катя в своем гневе.
- Напрасно шумите, товарищ Михеева, от меня ничего не зависело.
- Нет, вы все знали заранее, но разыграли Павла Павловича,
поиздевались...
"Как она задириста, одномерна", - думал Афанасий.
Вспомнилось ему: всегда кого-то убеждала, мобилизовывала, спорила с
людьми с удивляющим Афапасня упрямством, очевидно возомнив себя этаким
комсомольским совершенством. В язвительном тоне нравоучений прорывалась
раздраженность созревшей невесты.
"Экий отродок в юбке, - думал Афанасий, слушая высокопарную, наивную
трескотню Кати Михеевой. - И откуда у нее эта чиновничья святость? Живого
места нет, вся в резолюциях".
Не выставляя причин, она отчаянно потребовала отпустить ее из райкома
на любую другую работу.
Афанасий не любил, когда играли с ним в прятки.
- Объясни толком: почему решила уйти и какую работу подыскала? - сказал
он. - Может быть, настроение испортилось?
Михеева заплакала.
- Ну, ну, что за беда? - жалостно сказал Афанасий.
- А ты разве не видишь?
Быстро провернул в памяти жизнь Михеевой, сокрушенно признался:
- Извини, не вижу, не понимаю, Катя. О чем ты?
С презрением к себе сказала, что неловко на комсомольской работе
этакой... тетеке, - и развела руками.
И Афанасий, кажется, впервые с веселинкой удивился редкому сочетанию
наивного девичьего лица и развитых сильных бедер и груди Кати. Внезапное
открытие это смутило его до радостной растерянности. Плутая взглядом
вокруг Кати, непривычно косноязычия: