"Григорий Иванович Коновалов. Вчера (Повесть) " - читать интересную книгу автора

невеселой улыбке зубы.
- Ты, дяденька, будешь вроде главного на луговом покосе, - говорил он
густым голосом, похлопывая дедушку по плечу. - В степях я смахну
косилками, а в лугах косами приходится брать. А косари какие нопче? Лодыри.
Я пущу тебя первым, зато и получишь вдвойне. Андрюшку тоже захвати,
буду платить ему кашеварские.
Мне очень хотелось знать, увижу ли я Надьку, но нарядный вид Василия и
холодный блеск его глаз удерживали меня от расспросов.
Рано утром мы запрягли в рыдван Старшину и выехали за село. Шли пешком,
ехали в повозках нанятые Василием косари - русские, башкиры,
хохлы-переселенцы.
Я был недоволен тем, что с нами ехала мама: не хотелось нянчиться с
Тимкоп.
- Чаи, я мальчишка, а пе девчонка. Зачем обижаете:
заставляете нянчиться?
Но обиды свои я помнил, пока не перевалили знакомую гору и глазам моим
не открылась Калмык-Качерганская степь. Волнами колыхались высокие травы.
Пахнувший цветами и медом воздух распирал грудь, и тогда казалось, что у
меня отрастают крылья и я могу взвиться вон к тому одинокому снежной
белизны облаку. Радостно было смотреть то на табун кобылиц с жеребятками,
то на равнины и увалы в зеленом пырее или ковыле, то на сгорбленную
широкую спину дедушки с заплатой на холщовой рубахе, то на маму, которая
сидела подле меня, покачивая на коленях Тимку и ласково поблескивая
глазами из-под белого в крапинках платка.
В полдень за двугорбой горой открылась березовая роща, меж деревьев
блеснула река. Мы проехали мимо енговатовскоп усадьбы: белый двухэтажный
дом в садах:
на берегу пруда, вокруг - амбары, конюшни, дома. Пониже шумела водяная
мельница. Я напряженно смотрел в темные, проплывавшие мимо окна большого
дома, во Надька, с голубой лентой в тугих кудрях, так и не показалась. А
зря она пе показалась, потому что я тогда очень любил ее, наверняка взял
бы с собой на покос, научил бы варить кашу. Мне казалось, что льнула она
сердцем вон к тому беленькому мальчишке, который науськал на наш обоз
свору желтых, остервенело лаявших псов.
Остановились мы на высоком круглом холмо, под тягл расстилались луга,
блестел под солнцем родник, а рядом с ним похитнулись два палочных креста
- когда-то убило грозой пастухов на этом месте, люди поставили тут два
креста.
Сенокос - веселая пора! В лугах непролазная сочная трава, на каждом
шагу вылетают стрепеты. Сытый волк бродит по буеракам, заросшим
кустарником, жаворонки поют в чистом небе - еще не пришло желтое знойное
лето, не посохли травы даже на сурчинах, не потрескалась земля от жары, не
потянуло пз степей чадным суховеем.
По лугу двигались в белых рубахах косари, взмахивал литовками, а там,
где лишь вчера сникла под косами трава, женщины в пестрых кофтах сгребали
сено.
Косари ворчали на дедушку за то, что он, ил л голозним, забирает
слишком широкий ряд, быстро ц без остановки тянет круг. Непонятно было,
как полусогнутый старик со впалым животом мог изматывать здоровенных
мужиков. Казалось, он не уставал, был весел, отбивал и точил косы молодым