"Александр Терентьевич Кононов. Зори над городом " - читать интересную книгу автора

- Такие-то дела. Она мне порассказала о тебе, Стася-то. - Евлампий,
приподнявшись на локте, подвинулся через проход к Шумову - от этого густо
запахло душистой помадой - и продолжал вполголоса: - Кой-чего порассказала.
Будто тебя выставили из реального училища. Правда, выставили?
- Правда.
- Я б на твоем месте не признался. Поди проверь теперь, выставили или
нет. Дескать, сам по своей воле ушел: не хочу учиться, хочу жениться. Потом,
будто в какой-то - демонстрации ты участвовал, по случаю Первого мая, что
ли... Вот еще охота была! Ну, тут-то и вовсе признаваться не стоит: за такие
дела, слышно, начальство по головке не гладит. Мне, конечно дело, можешь
сказать, не таясь, по дружбе. Молчишь? Значит, опасаешься. Ишь, когда
спохватился - опасаться. Снявши голову, по волосам не тужат. Ну ладно, скажу
по правде - жалко мне тебя... Куда теперь подашься? Батька у тебя гол как
сокол. Урочишки будешь давать? Учиться, видно, тебе уж не придется, да и
поздно: вон какой мужичище вырос, хоть потолки подпирай.
- А я как раз и еду учиться.
- Куда же?
- В Питер. В университет.
- То есть как это... в университет?
При свете тусклого, ввинченного в потолок ночника Гриша увидел, что
Лещов даже привстал, свесив ноги в приход между полками.
- Шутишь! Неужто в самом деле приняли?
- Приняли.
- Нет, ты смеешься! Тебя ж из училища-то выгнали.
- Выдержал экзамен на аттестат зрелости, вот и приняли.
- На аттестат... А я-то все гляжу: разговариваешь ты со мной безо
всякой охоты, слова отмериваешь, будто сам по целковому за каждое платил...
Теперь понятно. Загордился, значит. Нос воротишь от нашего брата. А наш брат
и без аттестата не пропадет. Папашка мой не пропал, с графом Шадурским за
руку здоровкается. И я не пропаду. Верно говорю или нет?
Гриша, не отвечая, повернулся к окну. Мгла как будто начала редеть.
Какие-то тени мелькали за окном; это были, скорей всего, деревья.
- И по какой же части ты думаешь определиться? - снова заговорил
Евлампий.
- На юридический факультет поступил.
- Адвокатом хочешь стать. Хлебное дело, - скучным и даже каким-то
подавленным голосом произнес Евлампий и за всю дорогу не обронил больше ни
одного слова.
Гриша был рад этому. Уж одно то, что душистая голова земгусара
отодвинулась куда-то к стене, казалось некоторым облегчением: и без того
воздух в тесном купе был спертым.
Окошко светлело все больше. Гриша вглядывался в него не отрываясь. И
наконец наступила минута, когда он увидел в тумане низкую равнину. Она
казалась беспредельной.
Далеко-далеко на этой равнине сумрачные стлались дымы.
Но вот они начали медленно розоветь - вместе с краем неба.
Солнце!
Это ж просто чудо - в такую щедрую на ненастье пору над городом встанет
солнце!
Скоро стали видны и фабричные трубы, - и они тоже были розовые; ими