"Александр Терентьевич Кононов. Зори над городом " - читать интересную книгу автора

обитала на кухне, в пространстве между русской печью и ситцевой занавеской.
Соседями Гриши оказались: за одной стеной - портниха-эстонка, существо
одинокое и безмолвное, а за другой - токарь Трубочного завода Тимофей
Шелягин.
Виктория Артуровна - так звали портниху - отнеслась к появлению Гриши
сурово, смотрела на него молча белесыми беспощадными глазами и даже на
"доброе утро" не отвечала. Впрочем, скоро выяснилось, что она глуховата.
С Шелягиным Гриша познакомился не сразу.
Однажды, уже поздним вечером, токарь чуть слышно стукнул в Гришину
дверь, вежливо извинился за беспокойство и попросил книжечку - почитать.
- Пожалуйста! - обрадованно воскликнул Шумов.
Токарь ему нравился: одетый с той несколько даже щеголеватой
опрятностью, которая вообще отличала коренных питерских пролетариев,
сухощавый, с пристальными, зорко глядевшими сквозь очки глазами, с аккуратно
подстриженной бородкой-клинышком, он мог бы сойти и за рабочего, и за
учителя. Только очки у него были в железной оправе - учитель таких не надел
бы.
- Вот, - слегка конфузясь, показал Гриша на свой стол, где лежали книги
(их было очень немного), - Леонид Андреев, Анатоль Франс... Ну, а тут
учебники, вам неинтересно.
Шелягин осторожно взял со стола самую толстую книгу. Эти была
"Политическая экономия" Туган-Барановского, университетский курс.
Он подержал ее, не раскрывая, на темной от металла ладони, покачал, как
бы взвешивая, и вдруг рассмеялся беззвучно:
- Резвый господин! Как он тут с Карлом Марксом разделался, в одночасье,
на полстраничке петитом.
Гриша не мог скрыть свое удивление:
- Вы читали "Политическую экономию"?!
- Пришлось как-то... - ответил Шелягин, - случайно, на досуге. А
чего-нибудь другого, подходящего для нашего брата, не найдется?
- Все тут, - виновато развел руками Гриша и, заметив взгляд, которым
токарь внимательно окинул комнату, добавил: - Нет, книжного шкафа у меня
нет.
Не только книжного - никакого шкафа в комнате не было. Вся обстановка,
кроме стола, состояла из старенького, должно быть, столетнего комода, двух
стульев и обитого продранным сатином дивана, служившего Грише постелью.
- Ну что ж... Спасибо, почитаем Анатолия Франса, если позволите, -
проговорил токарь и ушел, тихонько прикрыв за собою дверь.
Через неделю он вернул Франса и книг больше не спрашивал.
Марья Ивановна рассказала Грише о Шелягине более охотно, чем о Даше:
человек Тимофей Леонтьевич непьющий, женатый, семья у него проживает в
Тверской губернии, он туда деньги шлет. Ничего, хороший человек, аккуратный.
Все жильцы у Марьи Ивановны были хорошие, все аккуратные, всех она
хвалила.
Но особенное расположение она почувствовала к новому постояльцу.
Причины тут были две: требующая чьих-то забот явная неопытность в жизни
Григория Шумова и то, что он без споров согласился платить за керосин
отдельно. С испокон веков керосин вместе с дровами и самоваром входил в
общую квартирную плату. Но кто ж его знает, сколько студент просидит ночью
за книгами?