"Александр Терентьевич Кононов. Зори над городом " - читать интересную книгу автора

Шумов спорить не стал: прост.
Нравился он Марье Ивановне и своей уважительностью: не позволял ей
вносить самовар к себе в комнату, сам шел на кухню.
Уважительность Марья Ивановна оценила, но тут же про себя и посетовала:
получался урон разговору.
До сих пор она приносила к жильцам самовар и, поставив его на стол,
уходила не сразу - всегда ведь найдется, о чем поговорить.
А теперь она еле успевала задать новому жильцу всего-навсего один
какой-нибудь вопрос. Есть ли у Григория Ивановича сестрицы? Нету сестриц.
Она жевала бескровными губами, сочувственно кивала головой, а жилец,
пожалуйте, уже успел уйти в свою комнату. В другой раз спрашивала: правда
ли, что студенты - против царя?
- Вопрос щекотливый, - засмеялся Шумов и опять ушел к себе, опять
разговора не получилось.
Щекотливый, видите ли, вопрос. Небось и он, новый жилец, против царя,
вот и вопрос щекотливый.
А новому жильцу уже приходилось задумываться: чем он в недалеком
будущем будет платить за квартиру и за тот же керосин?
Деньги, заработанные Шумовым за целый год, такая, казалось бы, солидная
сумма, таяли с быстротой, которую никак нельзя было предвидеть.
Дороговизна! Цены на все росли со дня на день. Уже появились очереди у
мясных, у булочных... Приходилось рассчитывать: поехать в университет на
трамвае или пройтись пешком.
Пора было, значит, позаботиться о заработке.
Уроки? Это единственное, что умел до сих пор делать Шумов.
Но какие же уроки мог найти он в столице, не имея ни друзей, ни
знакомых!
Здесь обжитыми гнездами существовало многочисленное племя "вечных
студентов", - не первокурснику Шумову состязаться с этими испытанными
мастерами репетирования.
Он - не сразу, правда, - но довольно скоро разглядел оборотную сторону
пресловутой университетской "свободы".
Это правда: никто не заставлял студента посещать лекции. Никто его не
опекал: хотел он сдавать экзамены - сдавал, не хотел или не успевал - мог
отложить на следующий год.
Были среди студентов любители кочевать с факультета на факультет. А
были и такие, что на одном факультете сидели по десятку лет. Никто и не
думал их исключать - платили бы только аккуратно за право ученья.
А что число вакансий в каждом учебном заведении было строго
ограниченным и что, стало быть, застрявший на первом курсе студент кому-то
загораживал вход в университет, - об этом ни печалиться, ни заботиться
никому не приходило в голову.
Впрочем, нет, забота проявлялась. И довольно своеобразная.
Все чаще в газетах правительственного лагеря - не только в мало
распространенных (их даже газетчики не продавали) погромных листках, таких,
как "Земщина", "Колокол", но и в несколько более пристойном "Новом
времени" - стали появляться решительного тона статейки о нездоровом избытке
интеллигенции, о том, что совсем не к чему увеличивать в стране число людей
с высшим образованием: это чревато последствиями.
А в таком случае, зачем торопить "вечного студента"? Пусть сидит по