"Александр Терентьевич Кононов. На Двине-Даугаве " - читать интересную книгу автора

росший неподалеку куст бурьяна.
...Когда он - уже затемно - вернулся к мадам Белковой, та заявила
скрипучим голосом:
- Я для всех в отдельности обед разогревать не намерена.
Потом пошла на кухню и громко сказала кухарке:
- Только что из деревни, а уже начал прогулки по закоулкам! Дай ему
каши, хватит с него!
Вот так и началась новая жизнь Григория Шумова: со своими невзгодами,
печалями, и немногими радостями.

7

Среди радостей видное место на первых порах заняло то обстоятельство,
что Грише не надо было оставаться на уроки закона божия.
В училище имелись: священник - для православных, ксендз - для
католиков, пастор - для лютеран. А для староверов никого не было: религия
эта считалась как бы незаконной, а потому Гриша мог гулять по городу среди
бела дня.
Гулять, когда другие сидят согнувшись за партами! Хочешь - иди на реку,
хочешь - гуляй в городском саду, хочешь - броди себе по городу, любуйся на
все, что выставлено в окнах магазинов... Удовольствие заметно усиливалось от
того, что все Грише страшно завидовали: выпадет же человеку такое счастье в
жизни без всяких с его стороны заслуг!
И еще одно утешало Гришу: за ним укрепилась слава силача, а для
мальчишек это вещь немаловажная! Она заслонила даже пятерки, которые с
удивившим весь класс постоянством посыпались в Гришин дневник. Учение
давалось ему легко, кроме чистописания, - тут у него дело не ладилось. Буквы
писал он четко, ясно, а красоты настоящей в них не было. По чистописанию он
неизменно получал тройки.
Скоро он совсем освоился в классе. Особых обид ни от кого больше не
было. Пробовали дразнить "шумовкой" - не прижилось: шумовка маленькая,
круглая, а он - вон какой. Только один раз вышла неприятность, когда Гриша
невзначай сказал "засень" вместо "солнце заходит".
Ух, как тогда все обрадовались, закричали хором:
- Засень! Засень!
Он привык к этому слову с детства, а в городе оно почему-то не
годилось.
Покраснев, он выбежал в коридор, за ним летели мальчишки - с добрый
десяток - с криками:
- Засень!
И вдруг весь этот табун наткнулся на Арямова. Федор Иванович расставил
навстречу толпе большие свои руки - на всех хватило - и спросил весело:
- Что происходит?
- Шумов говорит "засень". Он говорит "постен"!
Арямов поглядел на расстроенное лицо Гриши, на ликующих вокруг него
мальчишек и, улыбнувшись, сказал:
- Только-то и всего? Милый, глупый народ! Разойдись в разные стороны.
А Гришу удержал за руку, пошел не спеша с ним вместе по коридору.
- Ты из каких краев, Шумов?
- Из "Затишья"... Это под Режицей.