"Александр Терентьевич Кононов. На Двине-Даугаве " - читать интересную книгу автора

- А отец, дед твой где раньше жили?
- Отец - со мной. А дед... про деда говорили, что он у Белого моря жил,
в скиту где-то.
- Понятно: староверы, из поморов. Вот оттуда и "засень":
старина-матушка! Ну что ж: "сень". "Лесов таинственная сень..." А на
товарищей не сердись - они ж это не со зла.
Он привел Гришу к самым дверям приготовительного класса, поглядел еще
немножко на него, поглядел на других мальчишек, молча сгрудившихся у порога,
и ушел.
Тогда все накинулись на Гришу:
- Что он говорил? Откуда он тебя знает?
- Да уж знает! - многозначительно ответил Гриша. - Мы с ним знакомы
малость.
Недавние преследователи глядели теперь на Гришу Шумова с уважением:
знаком с Арямовым!
К Федору Ивановичу у учеников младших классов было отношение особое -
как к человеку, занятому делами загадочными. Он преподавал только в старших
классах, и предмет его назывался "космография". Даже название было
непонятным.
Гришу постепенно перестали дразнить, он стал своим в классе, заняв там
далеко не последнее место. За ним прочно укрепилась слава смельчака и
силача. Вот как это произошло. Однажды к нему подошел Дерябин и спросил
хмуро:
- Хочешь попробовать на кулачки?
- Отчего ж не попробовать! - ответил Гриша.
На большой перемене они отправились в первый класс. Опытный Дерябин
поставил у порога Никаноркина - сторожить; если вдали покажется надзиратель,
Никаноркин должен был крикнуть: "Зекс!"
Это был условный сторожевой крик, предупреждающий об опасности.
Бойцы стали в углу у окна, их со всех сторон окружили ученики первого и
приготовительного классов, на этот раз сосредоточенно молчаливые. Правило
было только одно: не бить по лицу и под сердце.
Гриша ударил первый. Дерябин крякнул и для устрашения поплевал на
кулак; пока он плевал, Гриша, не ожидая, нанес новый удар, а дерябинский
кулак ловко отшвырнул левым локтем.
- А, ты так! - Дерябин разъярился, ударил наотмашь, Гриша быстро
нагнулся - удар скользнул мимо.
После этого противники замолотили друг друга так часто, что зрители
потеряли счет ударам.
Бились долго.
Наконец Дерябин сказал:
- Хватит.
И отошел в сторону с несчастным лицом.
С порога послышалось звонкое:
- Зекс!
В коридоре показался надзиратель, и все разошлись, оборачиваясь, кидая
на Гришу лестные для него взгляды.
На следующий день Дерябин снова подошел к Шумову, расстегнул свою
куртку и, подняв рубашку, объявил, словно хвастаясь:
- Весь рябой!