"Волки Севера" - читать интересную книгу автора (Локнит Олаф Бьорн)

ГЛАВА СЕДЬМАЯ в которой Конан громит таверну, а потом беседует с неожиданным другом

Опрятное здание украшала потемневшая от непогоды вывеска. На ней огромный, замотанный в козлиные шкуры, бородатый кезанкийский горец с довольным видом подносил ко рту пивную кружку невероятных размеров. Левее рисунка бритунийскими рунами было вырезано: «Сын гор».

Гуннар, шевеля губами и покачивая головой, по буквам прочитал название заведения и, обернувшись, сказал ухмыляющемуся Конану (который, по выражению Эртеля, был «шибко грамотный» и уже успел разобрать кривую надпись):

— Вот и пришли. Тебе сюда…

— Ты что, здесь никогда не был? — спросил Конан, открывая широкую скрипучую дверь.

— А что мне бывать-то здесь? — удивился Гуннар.— Я что, похож на горца?

Конан окинул критическим взглядом плотную фигуру нового знакомого:

— Скорее уж на нордхеймца.

— Так и есть,— расплылся в улыбке стражник.— Веришь или нет, но мой дед был ванахеймским ярлом!

— И однажды ему в добычу попалась твоя бабка,— проворчал Конан, заходя в трактир.— Что свело его раньше времени в могилу.

— Угадал,— подтвердил Гуннар и шагнул следом.— Только насчет бабки — это ты зря…

Внутри трактир мало чем отличался от себе подобных заведений, разбросанных по всему Закатному Материку. Слева от входа – деревянная стойка с водруженной на нее огромным бочонком пива. У дальней стены сложенный из дикого камня и почерневший от старости очаг, в котором весело плясало пламя, жадно облизывая баранью тушку. Остальное пространство, как и положено, занимали тяжелые массивные столы, изрядно подпорченные временем, оружием буйных посетителей и пролитым пивом. К столам были придвинуты трехногие табуреты.

Было еще слишком рано для появления завсегдатаев. Трактир был почти пуст, только за угловым столом, как раз возле очага, сидели пятеро угрюмых кезанкийцев. Все, как один, в куртках мехом наружу и потертых кожаных штанах. У каждого на боку тяжелая кривая сабля, заточенная с обеих сторон. Люди, не знакомые с этой традицией Кезанкии, рисковали заплатить за свое невнимание жизнью. Конан и сам давным-давно чуть не лишился руки. Спасла его только небрежность горца, плохо ухаживавшего за своим клинком и забывшего вовремя поправить заточку. Тупое и иззубренное лезвие лишь разорвало варвару кожу, но не справилось с костью. Незадачливый вояка тут же отправился к предкам. Однако, полученный урок (рана окончательно зажила только через полтора месяца), не прошел даром, и киммериец с уважением относился к кезакийским саблям.

Горцы медленно тянули пиво и переговаривались на своем языке. Кейлаша среди них не было.

Конан решил немного скрасить ожидание с помощью кружки пива и куска баранины, благо туша в очаге уже почти дожарилась, приобретя коричневую корочку и изумительный запах. Гуннар тоже был не против слегка закусить.

Они сели у стены, поближе к камину, откуда было удобно наблюдать на залом и входной дверью. Несмотря на плотно прилегающую створку, внутри было немногим теплее, чем снаружи, на улице. Очаг не мог согреть весь просторный зал.

Едва новые посетители опустились на табуреты, как к ним не спеша направился сам хозяин трактира, до того меланхолично потягивавший пиво за стойкой. Хозяин, к удивлению Конана, не имел ничего общего с кезанкийскими горцами. Он был чистокровным бритунийцем: коротко обрезанные светлые волосы, ухоженная бородка (опять же светлая), прямой нос, тонкие губы и зеленые глаза, смотревшие проницательно и с долей хитрости. Конан еще раз удивился отсутствию внушительного брюха, отличавшего большинство содержателей трактиров. Здешний хозяин выглядел стройным и подтянутым. Несмотря на холод, он носил кожаную безрукавку, и мышцы на обнаженных руках выглядели крепкими и сильными. Дополнял костюм неизменный белый передник, хоть и заляпанный пивом и жиром, но достаточно чистый. «По крайней мере, его недавно стирали»,— отметил Конан. Он знавал некоторых трактирщиков, которые меняли передник только тогда, когда он просто сгнивал.

— Что угодно? — с холодной учтивостью спросил хозяин.

— Пару кружек пива и жаркое,— сказал Конан, кидая на стол завалявшуюся в кошеле золотую монету Пограничного королевства.

Трактирщик недовольно скривился, взял монету, осмотрел ее, придирчиво вертя в руках, и даже попробовал на зуб.

— Тут золота не больше, чем здесь,— наконец вынес он решение и для наглядности постучал по деревянной столешнице.— У вас, случаем, нет бритунийских денег? Пиво стоит стер за кружку, мясо — два стера. Итого четыре.

Конан недобрым словом помянул Пограничное королевство и Эрхарда в придачу.

— Слушай, хозяин, а четыре монеты Пограничья тебя не устроят?

— И что я потом буду с ними делать? — едко поинтересовался трактирщик.— Оставлю на память? Они не имеют никакой цены. Уж не знаю, бедные там все в Пограничье или скупые, но золота в их деньгах не больше двух частей, остальное медь…

Гуннар порылся в кошельке и швырнул на стол бритунийскую монету в пять стеров с изображением герба страны — скачущей лошади.

— Держи.

— Совсем другой разговор,— желтый кругляшок исчез в кармане фартука, а к Гуннару покатился стер сдачи. Трактирщик отправился на кухню за заказом, но, уходя, бросил Конану:

— Послушай доброго совета: если у тебя только такое золото, поменяй его. Много, конечно, не выручишь, зато избавишь себя от постоянных неприятностей.

Киммериец выслушал его с кислой миной. Он уже прикинул, в какие убытки вогнали его Эрхард и старейшины Брийта. Позже ему предстояло не раз вспомнить щедрость своего приятеля, когда ростовщик вручил ему за двадцать пять тысяч Пограничного королевства всего пятьсот золотых шеллинов Бритунии.

— Где найти хорошего менялу? — спросил Конан, тяжело вздохнув.

— На улице Рыночных ворот, на самом рынке, на Золотой улице или на площади Копий,— отозвался владелец трактира.

Киммериец еще раз вздохнул и решил, что, когда вернется в Пограничье, устроит Эрхарду хорошую взбучку. И наплевать, что бывший десятник стражи нынче нацепил на себя корону!

Симпатичная служанка из местных уроженок принесла поднос с внушительным окороком и двумя кружками. Отхлебнув пива, Гуннар предложил:

— Хочешь, отведу к знакомому ростовщику?

— Договорились,— буркнул Конан и принялся за окорок.

— Оставь половинку,— попросил Гуннар, глядя, с какой скоростью исчезает мясо. Конан промычал что-то с набитым ртом, но, увидев, что его не поняли, погрозил кулаком.

— За мой счет жрет и делиться не желает! — весело удивился стражник.— Сидел бы сейчас голодный и без пива…

Конан отмахнулся от него и продолжил трапезу.

Наевшись и напившись до отвала, киммериец прислонился к стене, скучающим взглядом рассматривая закопченный потолок.

Гуннар, опершись локтями на стол, медленно прихлебывал терпкое светлое пиво, держа кружку обеими ладонями.

Сквозь мутную слюду окна с трудом пробивались алые лучи заходящего солнца. В Пайрогии наступал по-зимнему ранний вечер, однако посетителей в трактире не прибавилось. Хозяин скучал за стойкой. Горцы о чем-то шептались в своем углу, изредка бросая в сторону киммерийца настороженные взгляды. Конана они нисколько не беспокоили. Горцы выглядели слишком испуганными, слишком долго прожившими в городе, слишком одомашнившимся. Тигра нельзя приручить, но можно смирить и засадить в клетку.

Варвар знал, что эти не нападут первыми, но на всякий случай проверил, легко ли выходит из ножен Рангильдор.

Дверь внезапно с грохотом распахнулась: очевидно, ее наградили снаружи хорошим пинком. В трактир гурьбой ввалились человек восемь. Все в одинаковых куртках из толстой кожи с вшитыми стальными пластинами и заклепками. Тяжелые плащи, подбитые мехом, теплые стеганые шапки, а уж оружием увешаны — дальше некуда. У шестерых из-за плеч торчат рукоятки парных мечей, у двоих колчаны, полные стрел. У троих Конан приметил небольшие кистени, мелькнули странная длинношипная булава и тяжелая секира на длинной рукояти. Число разнообразных ножей, кинжалов, стилетов и мизерикордов, вообще, казалось невероятным.

Конан презрительно ухмыльнулся. Таким количеством орудий убийства обвешиваются только мальчишки-недоучки, стремящиеся произвести впечатление. Настоящие мастера и просто умелые воины никогда не станут нагружать себя лишним железом. Ну, как, скажите, можно одновременно использовать два меча, двуручную секиру, булаву и копье впридачу? Поэтому варвар не придел никакого значения тому, что вся веселая компания расположилась в двух шагах, за соседним столом. Гуннар, однако, беспокойно заерзал:

— Может, пойдем куда-нибудь в другое место?

Ответом ему был полный безмерного удивления взгляд.

— Мальчишек испугался? Они ведь и оружие толком держать не умеют!..

— Я знаю одного из них, вон того, с булавой на коленях,— Гуннару явно было не по себе.— Он из личной охраны Вегеля. А у советника в телохранителях настоящие мастера!

— Брось. Какой воин будет цеплять на себя столько побрякушек? — Конан по-прежнему не видел в оживленно болтающих парнях возможных соперников.

— Это маскарад,— убежденно ответил Гуннар, нервно глотнув пива. Конан заметил, что руки у стражника слегка дрожат.— Чтобы ничего не заподозрили. Они подождут, пока мы расслабимся, а потом нападут…

— Думаешь, они пришли за мной? — спросил, наклонясь к нему, Конан. Варвар больше не улыбался.

— Надеюсь, что я отобьюсь,— серьезно проговорил Гуннар.

— Пусть попробуют,— нехорошо ощерился Конан. Рангильдор под столом лишился ножен.

— Чего ты их так боишься? — спросил киммериец немного погодя.

— Как же бедному простому стражнику не бояться отродий Нергала…— неохотно ответил Гуннар.

— Что ты имеешь в виду? — перебил Конан.

— Ты что, не знаешь? — искренне удивился Гуннар.

— Не знаю чего? — теперь настала очередь Конана удивляться.

Гуннар понизил голос до едва слышного шепота:

— В охране Вегеля — оборотни и упыри. Так, во всяком случае, говорят знающие люди…

Киммериец ухмыльнулся углом рта:

— Знающие люди… Ха! Наслушался базарных сплетен…

— Пошел ты, варвар,— оскорбился Гуннар.— Я-то уж наверняка побольше твоего знаю!

— Не верю,— заявил Конан, но в душе у него шевельнулся клубок сомнений. Он припомнил, что говорил Джареф… «Может, Гуннар в чем-то и прав?» Варвару неожиданно стало не слишком уютно. За окнами окончательно стемнело, Кейлаш все не появлялся…

Веселая компания трепалась и пила пиво.

Конан и Гуннар в это время сидели, как на муравейнике — ерзали на табуретах и проверяли оружие.

Дверь снова хлопнула. В трактир ввалился несколько необычный посетитель — вымазанный кровью и грязью человек. Он, пошатываясь, остановился на пороге, оглядывая помещение белесыми пустыми глазами.

Конан с некоторым изумлением заметил, что у странного гостя нет зрачков, а пальцы вместо полагающихся ногтей заканчиваются толстыми, загнутыми когтями черного цвета.

В следующее мгновение жутковатое создание, испустив пронзительный крик, помчалось к столу варвара, подняв руки с растопыренными когтями.

Как утверждали друзья киммерийца, в миг настоящей опасности он мог действовать со скоростью молнии. Плащ и ножны полетели в одну сторону, отброшенный ударом ноги табурет — в другую. Растерянно моргающий Гуннар даже не понял, как оказался на грязном полу. Стражник больно ударился плечом, но не издал ни звука — слишком был велик страх перед несущимся прямо к нему чудовищем.

Все это произошло в течение одного вздоха. Взметнулся к плечу Рангильдор. Меч ярко сверкал и чуть ли не искрился.

Чудовище уже не имело ни малейшего сходства с человеком. Руки-лапы удлинились, глаза сузились, на голове выросли шипы, и в довершение всего за спиной взлетел хвост, оканчивавшийся длинным жалом.

Таких тварей Конану еще видеть не приходилось. Он не сомневался, что существо — порождение черной магии. «Все беды мира — от недобитых магов»,— страдальчески подумал варвар.

Создание прыгнуло, раскрыв зубастую пасть, правая лапа метнулась вперед, к горлу человека, неподвижно стоявшего с чуть опущенным мечом в руках.

Конан рассчитал все с точностью бывалого воина. Когда тварь оттолкнулась от пола, он левой рукой ухватился за край тяжелого стола и рванул его вверх. Дубовый стол с грохотом перевернулся, ударив существо по ногам и остановив прыжок. Оно яростно махнуло вытянутой лапой

Обхватив рукоять меча обеими руками, киммериец с воплем обрушил сверкающее лезвие на спину противника. Меч с хрустом пробил не то кожу, не то чешую, заскрежетал о кости. Тварь пронзительно и тонко завизжала, прогибаясь под клинком и весом навалившегося сверху человека. С клыков зверя капала желтая слюна, из-под лезвия выступила зеленовато-гнойная кровь. Когтистые лапы бестолково молотили воздух, слишком короткий хвост не доставал до Конана, а он, напрягаясь, толкал меч все дальше, пока острие не пробило тело врага насквозь.

Затем варвар уперся ногой в столешницу и могучим рывком выдернул клинок. Тварь взревела и обмякла. Бессильно повисли лапы и хвост. Из глубокой раны толчками лилась густая зеленоватая жидкость.

Пока киммериец дрался с демоном, горцы и компания охранников повскакивали со своих мест и обнажили оружие. Гуннар, по-прежнему лежа на полу, не сводил расширенных от ужаса глаз с издыхающей твари…

От смерти Конана, который тяжело дышал и осматривал лезвие Рангильдора, спасло только врожденное чувство опасности. Именно оно заставило варвара резко отпрыгнуть вправо и пригнуться. Над местом, где он только что стоял, просвистел широкий кинжал и впился в стену как раз на уровне горла киммерийца. Бросок был, надо отдать должное, мастерский.

В следующее мгновение четверо обвешанных оружием парней напали на Конана. Один из лучников подбежал к двери и предусмотрительно запер ее на засов, еще один человек скрылся на кухне, откуда вскоре донеслись вопли и звон падающей посуды, а двое оставшихся атаковали горцев. На Гуннара, валявшегося на полу под прикрытием столов, никто не обратил внимания.

Конану пришлось весьма трудновато. Он еле успевал отражать град ударов, посыпавшихся на него со всех сторон. Варвар только и делал, что подставлял Рангильдор то под меч, то под секиру, то под булаву. При этом ему приходилось все время пятиться, лавируя между столами.

Тем временем Гуннар осторожно поднялся и сел на корточки, стараясь не попасться на глаза лучнику возле входной двери, и медленно пополз на помощь Конану. Варвар тоже старался не поворачиваться спиной к лучнику.

Тот пару раз выстрелил, но умудрился только оцарапать щеку своего приятеля, заработав в ответ порцию отборной брани. Стрелок опустил лук, ограничившись наблюдением за дракой. Любопытство его и сгубило — он так увлекся, что не заметил, откуда прилетел кинжал, отправивший его к Нергалу.

Кинжал принадлежал Гуннару и не успело тело лучника коснуться досок пола, как доблестный потомок ванахеймского ярла с боевым кличем напал сзади на атаковавших Конана молодчиков.

Неожиданный вопль сзади вызвал среди нападавших краткое замешательство. Им немедленно воспользовался киммериец, расколов череп замешкавшемуся обладателю секиры, стоявшему ближе всех. Теперь у варвара осталось только два противника, третий достался Гуннару.

Кезанкийским горцам не везло — уже трое из них валялись под столами. Правда, один из бандитов тоже погиб.

Из кухни, шатаясь и держась за живот, появился трактирщик. В руке он сжимал длинный мясницкий нож, испачканный кровью. С хриплым воем хозяин взмахнул им и попытался ударить одного из противников Конана. Тот играючи отбил занесенную руку и ударил трактирщика булавой в лицо. Даже Конану стало не по себе от вида брызнувших во все стороны ошметков костей, мяса и капель крови. Хозяин трактира рухнул на пол, по счастью лицом (точнее, тем, что осталось от лица) вниз. Нож со звоном отлетел в дальний угол.

Конан нырнул под меч второго противника и ударил его всем телом. Они рухнули на стол, дубовая столешница не выдержала и раскололась.

Люди шлепнулись посреди обломков на пол, причем Конан оказался сверху. Не успел он очухаться, как над ним уже навис парень с булавой. Киммерийцу ничего не оставалось, как откатиться в сторону. Булава опустилась, раздался шлепающий звук удара. Бандит выругался.

По разгромленному трактиру пронесся хриплый победный клич. Единственный оставшийся в живых горец поднял за волосы отрубленную голову противника. Парень с булавой рванул с перевязи метательный нож. Горец, захлебываясь кровью, отлетел в угол. Из горла торчала черная рукоять.

Смерть кезанкийца дала варвару возможность подняться на ноги. Его противник замысловато выругался и, перекидывая рукоять булавы из руки в руку, медленными шагами начал приближаться к Конану. Киммериец держал меч обеими руками, направив острие чуть вверх и, прищурившись, наблюдал за движениями врага.

Взмах, булава устремляется к голове Конана… Варвар уходит в сторону и, завершая поворот, с оттяжкой рубит… Булава вместе с доброй половиной предплечья валится на пол, в уши ввинчивается протяжный вопль… Киммериец, повернув клинок, всаживает его в живот противника, крик переходит в предсмертный стон… Истекая кровью, человек медленно, боком валится на грязные доски пола.

Тем временем Гуннар с легкостью отбивал все попытки нападавшего убить его. Противник попался не слишком опытный и вскоре попался на старую уловку: стражник сделал вид, что поскользнулся (благо доски уже потемнели от пролитой крови) и неуклюже взмахнул руками, словно восстанавливая равновесие. Бандит с воплем занес меч высоко над головой, рассчитывая нанести последний удар, но опустить клинок не успел — Гуннар стремительно полоснул его по животу. Неприятель выронил меч, сипло вздохнул и с недоумением уставился на рваную полосу поперек куртки — из нее уже текла кровь, сбегая тонкими струйками по штанам — а затем тяжело опрокинулся назад. Гуннар с облегчением вздохнул и вытер испачканное лезвие специальной тряпочкой, уже заметно побуревшей.

В трактире повисла мрачная тишина. Конан настороженно оглядывал поле боя. Столы и табуреты разломаны или опрокинуты, тут и там валяются располосованные трупы, везде кровь… Сходили, попили пива…

— Похоже, в живых остались только мы,– мрачно сказал Гуннар, кладя руку Конану на плечо.

— Уже вечер, на улице ни звука, никто не примчался на вопли… Мы что, в пустыне? И руку убери,— раздраженно сказал Конан, бросив взгляд на темное окно.

— В здешних кварталах с наступлением темноты редко кто покидает свой дом,— с мрачной торжественностью провозгласил Гуннар, направляясь к стойке.

— Воров боятся? — вытирая меч полой куртки одного из убитых, поинтересовался Конан.

— Какие еще воры? — презрительно хмыкнул стражник.— Их сюда после заката не заманишь даже за все сокровища казны,— он скрылся за стойкой и с кряхтеньем извлек объемистый бочонок.

— Хватит говорить загадками! — разозлился варвар и пригрозил: — Сейчас кружкой запущу, если не будешь говорить, как человек!

Гуннар налил себе пива в массивную кружку с жульнически утолщенным дном и торопливыми глотками осушил ее.

— Вот что я скажу тебе, варвар,— начал он, вытерев ладонью пену с рыжих усов.— После того, как король Элдаран окончательно спятил и стал брать себе в советники всякий сброд — ну, как Вегель… Ненавижу этого заносчивого ублюдка!..

— Чем тебе Вегель-то не угодил? — бесцеремонно перебил Конан. Киммериец охватил ладонями бочонок и начал жадно глотать пиво.

— Оставь мне хоть чуть-чуть,— с усмешкой попросил Гуннар и продолжил: — Так вот, с тех самых пор в нашем городе стали очень часто вешать, сажать на кол или отрубать голову за малейшую, пусть даже самую незначительную провинность…

Конан поставил заметно полегчавший бочонок на стойку и, шумно выдохнув, спросил:

— Виселица в вашем городишке по-моему у Закатных ворот?

— Ты дашь мне сказать или нет? — разозлился Гуннар.

— Я просто спросил,— развел руками киммериец.— Не кипятись.

— Если не будешь перебивать, то и лишних вопросов не будет,— огрызнулся Гуннар.— Я как раз собирался рассказать, что два года назад городской страже было разрешено творить правосудие на месте. Выглядело это так. Напал на тебя, к примеру, в темном переулке грабитель, ты его, не долго думая, хватил мечом по башке. Он — брык и с копыт, лежит как мертвый, а тут стража из-за угла выскакивает. Видят — меч у тебя в крови, под ногами человек валяется, мозги из головы вытекают… Тут тебя без разговоров хватают, ставят на колени и раз мечом по шее… И лежишь ты в дерьме, голова отдельно, тело отдельно… И объяснить, конечно, уже ничего не можешь…

— Справедливо,— ухмыльнулся Конан, снова примериваясь к бочонку.

— Особенно если эта справедливость применяется к тебе,— в сторону, но достаточно громко сказал Гуннар.

— Ко мне эту вашу справедливость еще применить надо,— назидательно отпарировал Конан.

Стражник махнул рукой — мол, такому объяснять что-либо безнадежно — и продолжил:

— Но я не об этом. Сейчас указ отменили, но правосудие по-прежнему жестокое, говорю тебе, как страж закона. В то время здесь был воровской квартал, кровь лилась рекой… Теперь люди сюда не суются, боятся мстительных духов…

— Ерунда. Бояться надо существ из плоти и крови, а призраки… Ни разу не видел, чтобы дух причинил кому-либо вред. Мертвые не кусаются,— с этими словами варвар как следует хлебнул из бочонка.

Гуннар открыл было рот, чтобы возразить, но слова замерли у него на языке, потому что…

Теперь никакими демонами даже не пахло. Человеку, знакомому, как с миром потусторонним, так и с привычным, зримым, отлично известно, что существа двуногие, двурукие, обладающие теплой и красной кровью, гораздо опаснее любого демона. Особенно если таковые могут похвастаться ростом не меньше четырех локтей, прекрасным вооружением, кулаками размером с пивную кружку и безразличным взглядом привыкших к своему ремеслу убийц.

Их было шестеро. Каждый — как на подбор: высоченные, в плечах не меньше, а то и побольше Конана, короткие кольчужные рукава скрывают загорелые жилистые руки. У двоих рыжие курчавые бороды, еще у одного — угольно-черная. Остальные гладко бриты — из-под металлических глазниц, наложенные на конусообразные шлемы, выгладывают квадратные челюсти с узкими поджатыми губами.

Шестерка ввалилась в трактир тихо, хищно и почти незаметно. Так опытные в охоте лисы заходят в курятник. Куры продолжают спать, засунув головы под крыло, кочет во сне тихонько крякает, будто жирная утка, и не видит, что возле его горла уже щелкают длинные желтоватые клыки лесной бестии.

Конан оценил. Пусть его разум и был слегка замутнен странными событиями минувших дней, суматохой дня сегодняшнего и несколькими кружками пьянящего нектара, но все-таки варвар оставался знатоком своего дела. Гуннар не в счет, из него боец никакой. Сам Конан сможет продержаться против шестерых подобных хищников только в течение двух-трех ударов. Против одного или пары, может быть, и выстоял бы, но шестеро?.. У каждого человека есть предел возможностей, и у любого героизма — четко очерченная граница.

Пока они не нападали. Просто окружили двоих недотеп, удержавшихся на ногах в минувшей свалке, широким полукругом и замерли. Так небольшая стая волков-самцов берет в полукольцо загнанного лося. Остается лишь дождаться приказа вожака и прыгать, вцепляясь клыками в плоть жертвы.

«Волков? — мимолетно подумал варвар.— А что, если…»

Рангильдор оставался безмятежен. Пальцы Конана, лежавшие на рукояти меча, не замечали мелкого дрожания стали, немедленно возникавшей, если рядом появлялись бешеные оборотни или любая другая нечистая сила. Значит, люди.

— Так и будем стоять? — осведомился киммериец, понимая, что если не разрядить обстановку, буря грянет с такой силой, что его и Гуннара просто сметут. Последний, кстати, предусмотрительно отошел за широкую спину варвара и оценивающе посматривал на возможных противников.

Судя по унылому выражению лица, доблестному стражу Пайрогии происходящее отнюдь не нравилось. Если сравнивать Гуннара и любого из громил… Скала и валун. А скорее, лесная рысь и облезлый кот.

Пауза затянулась. Варвар, попутно рассчитывая пути к отступлению (если выражаться точнее, к немедленному бегству, ибо бегство не всегда позор, но постоянно — необходимость), замечал, что его внимательно рассматривают из-под шлемов. Пятеро — спокойно, шестой — заинтересованно.

Вот как раз шестой у них и главный. И доспех побогаче.

— Скажите хоть словечко! — натужно улыбнулся Конан.— У меня еще осталось немного денег. Хотите, угощу?

— Благодарю,— хмыкнул тот самый, шестой.

Детинушка превосходил ростом варвара на два пальца и был не менее широк.

Только сейчас Конан разглядел, что у неизвестного под кольчужным оголовьем скрывается совсем коротенькая, аккуратно постриженная светлорусая бородка. Глаза голубые, будто у Веллана. Впрочем, он не оборотень — Рангильдор об этом свидетельствует со всей ясностью.

Магия врать не может.

— «Благодарю» — это согласие или отказ? — призвав на помощь всю свою вежливость, вопросил Конан.— Может быть, представимся? Друзья и родичи называют меня Конаном из Канахов, хотя какое имя дала мне мать при рождении, я и сам не помню.

— Мне гораздо интереснее, как тебя называют враги, Конан Канах,— нейтрально ответил голубоглазый.

— Ну…— закатив глаза, фыркнул варвар.— Я и слов-то таких не знаю. Однако, если ты назвал меня Конаном, значит, мы врагами не являемся.

— Пока,— уточнил незнакомец.— Поговорим? Один на один?

— А-а… А обстановка не помешает? — варвар задумчиво почесал подбородок и обвел взглядом разгромленный трактир. У ног лежали мертвые тела, подошва левого сапога Конана омывалась лужицей темной, черновато-багровой крови, кое-где по углам шевелились двое или трое раненых.— Может быть, найдем более удобный кабак?

— Здесь самое место для серьезных разговоров,— преспокойно ответил человек с русой бородой и снял шлем. Откинул бармицу. Серьезно, но в то же время хитровато и искоса взглянул на Конана.

— А меня друзья обычно кличут Альбиориксом, сыном Бойга. Отец — гипербореец, мать — бритунийка. Поэтому и имя такое странное для здешних мест.

— Пресветлый Митра и молот Крома! — ахнул варвар.— Альбиорикс? Ты откуда здесь?

— Поговорить,— пожал плечами капитан стражи бритунийской столицы.— И очень вдумчиво.

Альбиорикс глянул на своих телохранителей. Те подчинились безмолвному приказу мгновенно — двое без лишних угрызений совести добили раненых, третий взял пискнувшего что-то неразборчивое Гуннара за шиворот и едва не пинком выставил на улицу, а еще двое взяли под охрану выходы наружу и в кухню трактира. Гуннар напоследок послал Конану умоляющий взгляд, но варвар понял — с таким серьезным человеком, как Альбиорикс, лучше не шутить. Если хочет говорить наедине — сколько угодно. В конце концов, он же не стал нападать сразу? А если бы захотел выведать у Конана все его невеликие секреты, то нет ничего проще, как скрутить варвара, отправить в заповедные подземелья и познакомить там с чем-нибудь железным и горячим наподобие каленых щипцов или… Даже думать о таком не хочется!

Капитан вполне невозмутимо поднял один из табуретов, второй поставил Конану, третий использовал в качестве столика.

Без тени брезгливости оттащил в сторону пару развалившихся поодаль тел. Сам налил вина в уцелевшие кружки.

Варвар всегда был человеком простым, а потому мигом уселся и пригубил дармовое угощение. Краем глаза Конан замечал, как за окном, затянутым тонким бычьим пузырем, белеет испуганно-заинтересованная физиономия Гуннара.

— Мы все вляпались в дерьмо,— без всяких предисловий и с военной непредвзятостью заявил Альбиорикс.

— Приятно слышать,— кивнул варвар.— И что дальше?

— Хочешь спасти свою шкуру, посланник короля Пограничья? Я вот хочу… А выбираться из выгребной ямы лучше всем вместе.

— Согласен,— Конан оценил разумную мысль. — Я даже подскажу, кто нас загнал в эту яму. Бешеный Вожак? Тот, кто поднял оборотней против людей?

— И он тоже,— капитан отпил из кружки и, прищурившись, уставился на варвара.— В указанной яме мы оказались не только благодаря Бешеному. Иногда мне кажется, будто Вселенная взяла в руки поганую метлу и смела всех так или иначе замешанных в этом деле в… то самое место, о котором ты упомянул.

— То есть в Пайрогию,— уныло заключил Конан.— Можешь объяснить по-человечески?

— Пройдет еще день и настанет ночь,— голосом записного пророка изрек Альбиорикс.

— Так уж устроен мир,— остроумно дополнил варвар, но осекся, когда увидел яростный взгляд капитана.— Ты продолжай, продолжай.

— Следующей ночью, после полуночи — Час Девяти Звезд. Откроются Врата. Тогда конец.

— И что? Мне надо спасти мир? А я, между прочим, сегодня еще не обедал.

— Тупое отродье! — взревел Альбиорикс и вскочил, пинком отшвырнув табурет.— Не понимаешь, с чем шутишь? Девять звезд! Книга Бытия! Меч Скелоса! Странник! Все сходится! Один к одному!

— Тихо, тихо,— замахал свободной левой рукой варвар, а правой протянул капитану кружку.— Давай по порядку. Какие звезды, при чем здесь Книга Бытия, откуда в Бритунии появился меч Скелоса и кто такой Странник? Поверь, ни о чем, кроме священной книги оборотней, я не знаю!

Альбиорикс шумно выдохнул, успокоился и почему-то сел прямо на пол.

— Все демоны мира! Я был уверен, что люди из Пограничья, присланные истинным вожаком оборотней, приехали помочь нам… Неужели ты на самом деле не врешь? И никогда не слышал о Вратах?

— Никогда,— отрекся Конан.— Рассказывай!