"Константин Иванович Коничев. Русский самородок (Повесть о Сытине) " - читать интересную книгу автора

Брака, как правило, не было. Какой же мог быть брак, если сам
потребитель хотел, чтобы ему было "посмешнее, пострашнее да подикастее"...
Артельщик-хозяин отдавал работу на дом. Не мог же он содержать фабричное
помещение на сотни рукодельниц - "цветильщиц". Да и женщинам было удобнее
работать у себя дома без отрыва от семьи и домашнего хозяйства. Кроме того,
и малолетние дети были в столь несложном красильном деле хорошими
помощниками своим матерям.
Хозяин-артельщик приветливо принимал Сытина у деревенского амбара,
покрикивал кладовщику-приемщику:
- Принимай да сдавай, от Шарапова подвода с простовиком пришла.
Кладовщик пошевеливался, извозчик-ломовик помогал ему сгружать и
нагружать готовый товар. Все расписано честь по чести: какого
размера-формата, по какой цене. Дело нехитрое. Артельщик уводил к себе
Сытина на чашку чая, а за чаем по обычаю подавалась водочка; точно так же
поступал и Шарапов, когда артельщик появлялся у него в книжной лавке, - рука
руку моет.
После угощения как не поинтересоваться ходом работы неутомимых
цветильщиц, зарабатывающих на своих харчах рубль в неделю.
Выбрав избу с широкими простенками и крашеными оконными наличниками,
Иван Дмитриевич заходил полюбопытствовать.
- Здравствуйте, хозяин с хозяюшкой, дозвольте поинтересоваться, как
поживаете, как наши дела в ваших золотых руках пошевеливаются?
- Милости просим, милости просим. Живем, касатик, не маемся, не первой
год этим делом занимаемся. Предовольны, голубчик, садитесь. Не хотите ли,
самоварчик поставим? Опять от старика Шарапова? Сам-то старик утрясся весь,
куда уж ему с тюками возиться. Поди-ка, скоро скончается, сердешный.
Наверно, за восемьдесят?.. Пора уж ему сдаваться на милость божью. Ох, что
там ему будет за всех чертенят-бесенят, чем торгует, прости ему господи!.. -
Хозяйка тараторит без конца, сама спрашивая и сама себе отвечая.
А Сытин, не раздеваясь, только расстегнув дубленую шубу-романовку,
подсаживается к трем сестрам-девчатам, а матери говорит:
- Не отвлекайся, хозяюшка, от дела, я не мешать к вам пришел, а
посмотреть.
- Подивись, касатик, подивись. У нас ходко дело идет. Нас четверо, да в
четыре-то краски, так любо-дорого. Иногда до пяти тысяч штук в неделю
выгоняем, глядь, и пятерка в зубы, а она на дороге не валяется. Так уж мы
сахаром сыты! Во как живем!.. И все у нас цветильщицы по целковому, а то и
чуть больше зарабатывают кажинную неделю. Летом, конечно, не до того: земля
силы вытягивает... Зимой только и работаем.
Составлены в ряд два стола. За тем и другим по двое. За одним две девки
взрослые, за другим мать с меншухой, семилетней девочкой. Все четверо
обрабатывают самую распространенную картину "Как мыши кота хоронили". Разные
варианты существовали этой лубочной картины; тот, который сейчас был в деле,
считался верхом достижения. Действо изображалось на листе бумаги не иначе,
как в четыре ряда, наподобие древних египетских настенных росписей.
Так и тут, Первый ряд картины состоял из тридцати мышей, возглавлявших
церемониал погребения связанного кота. Два следующих ряда - могильщики с
лопатами и мыши-плакальщицы идут впереди и позади катафалка; нижний ряд -
поминовение с ложками, поварешками, с кутьей и бутылками.
Это была претерпевшая всяческие изменения пародия на Петра Первого,