"Виктор Конецкий. Петька, Джек и мальчишки " - читать интересную книгу автора

карман штанов.
- Чего достать?
- Кресало! - с раздражением сказал сержант. Щека его мелко задрожала.
Он придержал её рукой.
- Контузия? - спросил Петька, вытаскивая трут и кресало.
Сержант молчал. Он вошёл сюда - на тихую улицу далёкого тылового
городка, в тишину облетевших деревьев, во двор, где мальчишка играл с
собакой, - и напомнил о той войне, которую только что начал забывать Петька.
- Да. Контузия. Дрожит всяк раз от нервов, - стараясь говорить
спокойно, наконец объяснил он.
- Вам чего ещё? - спросил Петька.
- Пёс у нас был. Стёпкой звали. Похож очень на твоего, - сказал
сержант, раскручивая трескучую махорку.
- Джек! Джек! - закричал Петька, увидев что-то оранжевое в кустах возле
забора.
- Обиделся он, - сказал сержант.
- Ага, - сказал Петька.
Сержант быстрыми затяжками докурил махорку, плюнул на пальцы и затушил
окурок.
- Я вот и думаю, очень даже ребята в роте обрадуются, если я им твоего
Джека привезу. А ты его и не любишь вовсе... Вон как в пах звезданул!
- Что? - спросил Петька, ещё не понимая, чего хочет от него солдат.
- И собака воевать может, - сказал сержант. - Стёпа троих человек из
боя вытащил, спас. Раненых. Понял? Приведи Джека к вечернему поезду. Я тебе
всю сотнягу не пожалею.
Он потянулся за своим мешком, но, увидев Петькино лицо, остановился,
цепко взял Петьку здоровой рукой за плечо, встряхнул, близко заглянул в
глаза:
- Очень ребята рады будут. Вся рота. Однако не настаиваю. Твоё это
дело.
И ушёл. И вместе с ним ушёл запах сыромятной кожи, непросыхающего
подолгу сукна, окуренных махорочным дымом пальцев. Петька знал этот запах.
Он помнил разрушенный полустанок где-то уже за Ладогой - под Тихвином.
Молчаливый серый строй солдат вдоль железнодорожных рельсов. Мешки у их ног.
Колючий с ветром снег, промозглый холод. Своё тупое, голодное отчаяние, свою
протянутую руку и: "Дяденька, дай чего... Дай, а, дяденька..."
Его втащили тогда в середину строя. Там не было ветра и снега. Там было
теплее и пахло так, как от этого сержанта. Ему дали большой кусок настоящего
сахара - крепкий, корявый и тяжёлый, как осколок зенитного снаряда...
Весь день Петька просидел дома, уперев лоб в стенку, - так, как сидел
раньше. В комнате было тихо, одиноко и только кружились и жужжали под низким
покатым потолком мухи.
Он думал о войне - о тёте Маше, отце, немцах, сгоревшем доме; о
долговязом Сашке, других мальчишках, о себе и Джеке, о чёрной курице, Катюхе
и почтальоне.
Когда в комнату заползли вечерние сумерки, Петька встал, будто
очнувшись от сна, и вышел на улицу. Джек сразу бросился к нему и завилял
хвостом. Он уже забыл про обиду. Потом пёс улёгся возле арыка, и его
пушистый хвост свесился в воду и стал болтаться по течению.
- Джек, дорогой, - сказал Петька. - Вынь, пожалуйста, хвост из воды...