"Виктор Конецкий. Единство и борьба противоположностей в Фоме Фомиче Фомичеве ("Фома Фомич Фомичев" #1) " - читать интересную книгу автора

от него американскому капитану оказалось невозможно. И к концу игры
американец выглядел полностью изможденным, и его усталость особенно
бросалась в глаза, поскольку рядом трусил свеженький Фомич.
- Если бы нашему капитану поручили опекать Пеле, - закончил рассказ
Петр Иванович, - он, как знаменитый Царев, и Пеле бы довел до инфаркта! Я
вам точно говорю, Виктор Викторыч!
Я спросил, кто из наших женщин играл и как все это получилось.
Оказалось, в американском экипаже на танкере была одна женщина - барменша. И
этой барменше Соня на второй минуте вывихнула ногу, или руку, или голову.
Произошло это на первом же соприкосновении футболисток. Барменшу
эвакуировали, а нашим назначили пенальти, и только из-за этого неотразимого
пенальти наши и проиграли со счетом ноль - один. Пропустил неотразимый
пенальти в наши ворота Иван Андриянович, ибо ни на что, кроме вратаря, годен
не был. Но и как вратарь, представлял собой, по выражению Петра Ивановича,
гайку без болта, то есть дырку от бублика.
К слову, наш стармех, который и спровоцировал капитана взять в рейс
супругу, рассчитывая под этим соусом прихватить в Арктику и свою Марьюшку,
последнее время пристрастился в свободное время развлекать первую леди
"Державино" игрой в "слова" и "морской бой".
Ведь Галина Петровна от тоски и скуки уже готова в гости к тюленям и
моржам сигануть без всяких спасательных поясов. И вот отчаянный футболист
Фома Фомич Фомичев явно заревновал супругу к гайке без болта. И каждые
полчасика покидает мостик, даже при движении во льду, чтобы случайно
заглянуть в каюту к супруге.
Фомич отчаянно ревнив. Ибо собственник.
Прямо Сомс Форсайт, а не Фома Фомичев.
Ну, о том, что любую самостоятельно и удачно проведенную в жизнь
инициативу или мысль своих помощников Фомич искренне и бесповоротно
приписывает потом себе, и говорить нечего.
Но!
Как-то он:
- Я всегда за справедливость и всегда все в глаза - привык так, приучил
себя. И самокритичен я. Помню, в тридцать два года надумал жениться. И вот
на женщин смотрю и думаю: эта не то, эта дама - не та... А потом вдруг и
озарился: а сам-то я? Сам я кто такой? Что за ценность? Пентюх из-под
Бологого!..
И действительно умеет говорить в лоб неприятные вещи, и действительно
самокритичен, то есть сам понимает свою мелкость и недалекостъ, но он же
знает, что он хитер, и зверино-осторожен, и настойчив, и за все это он себя
высоко ценит: цыплят, значить, по осени... Он из тех клерков, которые
высиживают без взлетов и падений, ровно и беспрекословно высиживают до
губернаторов и пересиживают всех звезд и умников.
Но!
Фома Фомич не стал и фельдфебелем. Например, очень деликатно и
предупредительно убирает голову, когда смотрит кино в столовой команды,
чтобы не заслонять экран какому-нибудь молоденькому мотористу.
А на тактичный подкус Андрияныча в отношении ревности к супруге Фомич,
посасывая леденец и загадочно ухмыляясь, ответил:
- Наша династия, Ваня, она, значить, еще поглубже всяких там царских.
Ты на мою королеву как следует погляди. Зад-то какой! Как у сухогруза на