"Виктор Конецкий. Единство и борьба противоположностей в Фоме Фомиче Фомичеве ("Фома Фомич Фомичев" #1) " - читать интересную книгу автора

напрасно, что все предыдущие ораторы были только амебы, а капитан
Фуфыричев - единственный человек, который по-настоящему болеет за дела на
флоте. И что на месте начальника пароходства он, министр, отправил бы
капитана Фуфайкина в Гренобль на международный спецтренажер для
судоводителей суперсухогрузов.
Вот после этой истории Фомич не только прокатился в Париж на поезде, но
и получил кличку Драйвер - за полнейшее бесстрашие. Правда, прокатился он в
Гренобль и даже посетил Лувр уже в почти вовсе облыселом виде - волосы
начали у него выпадать пучками еще на трибуне, когда он увидел качающегося
секретаря парткома и разобрал на своей бумажке: "No 2".
Между прочим, сохранял эту бумажку Фома Фомич, чтобы не забыть, кто из
его команды главный оппортунист и кто что на собрании наговорил лишнего.
Апогея облысения Фомич достиг в женском туалете, куда спрятался от
окруживших его в перерыве восхищенных и потрясенных его бесстрашием
поклонников-нигилистов. Он заперся в женском туалете, ибо был занят мужской,
и сидел там томительно долго, обдумывая случившееся и выщипывая из недавно
приличной шевелюры остатки кудрей.
Возле туалета собралась толпа разъяренных стенографисток и других дам,
которые ломились в дверь, но даже они, когда Фомич, наконец, из туалета
выскочил, не разорвали его в клочья - такое уважение и почтение вызвал у
всех, даже у сухопутных женщин, героический трибун...
В какой-то далекой степени Фомич напоминает мне иногда и штабс-капитана
Максим Максимыча.
Он легко сам говорит про себя: "Я, знаете, службист, всю жисть
службист. А как мне иначе было? Мамы да папы в Москве не имел. Лез, лез, лез
всю жизнь в ледяную гору, карабкался, значить, медленно, все сам, ничего не
отпускал, все через себя перепускал, в руках себя держал, и ночные бдения, и
все такое прочее, и власть капитанскую контролировал, уж будьте уверены,
полностью. А теперь, значить, сам чую - вожжи-то отпускаю, передоверять все
больше другим, значить, начинаю, грести-то больше уж и не могу так, за всем
сам следить... Другие мыслишки-то уже мелькают: как бы здоровьишка до пенсии
хватило, и всякое такое, значить... Сама-то власть на что она мне?.. Вот
раньше на ветеранов равнялся, себя в сторонку, а ветеранам свой кусок
отдашь - заслужили, мол, с почтением к им. Теперь вроде и сам ветеран, а,
значить, не замечаю, чтоб ко мне - как я раньше-то к другим ветеранам.
Отпихивают, и все... Мне вот, к примеру, только в пятьдесят восьмом комнату
за фронт дали, официальную, а всю войну отчухал. Ну, по правде если, у меня
к тридцати годам жилищный вопрос решился, однако, значить, без ихней помощи,
своими силами обеспечился..."
Но! В отличие от штабс-капитана Максим Максимыча, который никогда ни от
какого дела или ответственности не отлынивал, капитан дальнего плавания Фома
Фомич отлынивать умеет замечательно.
Ушастик рассказывал, как они угодили в приличный шторм в Северном море,
но все у них было нормально, и можно было спокойно следовать по назначению.
Однако Фомич, который Норвежских шхер боялся всю жизнь (и сейчас боится),
залез за какой-то островок в шхерах и дал в пароходство РДО: "Укрылся
урагана Норвежских шхерах, отдал левый якорь, ветер продолжает усиливаться.
Что делать?" В ответ он получил от Шейха РДО короткое, как бессмертные
строки из рубаи Хайяма: "Отдайте правый".
Когда нам выпадает сейчас самостоятельное плавание во льдах, Фома Фомич