"Виктор Конецкий. За Доброй надеждой (Роман-странствие) " - читать интересную книгу автора

какой-то девицей, а она пренебрегала им. Тогда он вызвал ее на последнее
роковое свидание и явился одетый легко - в бобочке и тапочках. И они
зашагали через мост. На центральном пролете Слава мрачно спросил:
- Ты будешь моей?
- Нет, - сказала она.
- Прощай! - сказал Слава и сиганул через перила с высоты шестнадцати
метров в Неву.
И тут девица заметалась между трамваями и автомобилями. А Слава выплыл
где-то у Петропавловской крепости. Конечно, если б он не начитался
предварительно американских сценариев, то не додумался бы до такого способа
воздействия на женскую психику. Правда, девица в отместку за пережитый страх
дала Славке по физиономии. И они расстались навсегда.
При всем при том Слава имел внешность совершенно невзрачную, был
добродушен, и толстогуб, и сонлив. Но не уныл. Я никогда не видел его в
плохом, удрученном состоянии. Он радостно любил жизнь и все то интересное,
что встречал в ней. Его не беспокоили тройки на экзаменах по навигации и
наряды вне очереди. Он выглядел философом натуральной школы и чистокровным
язычником. Естественно, такие склонности, и запросы, и поведение не могли
нравиться начальству. Больше того, его выгнали бы из училища давным-давно,
не умей он быть великолепным Швейком. Его невзрачная, толстогубая физиономия
напрочь не монтировалась с джазовыми ритмами, и самовольными отлучками, и
любовью к выпивке.
И вот мы встретились с ним на набережной Лейтенанта Шмидта в середине
пятидесятых годов.
- Ты бы хоть воротник опустил, - сказал я.
- У меня недавно было воспаление среднего уха, старик, - сказал он.
Мы не виделись несколько лет. Я служил на Севере, а он на Балтике. Я
плавал на аварийно-спасательных кораблях и должен был уметь спасать
подводные лодки. А он плавал на подводных лодках.
- Здорово! - сказал я.
- Здорово! - сказал он.
И мы пошли выпить. В те времена на углу Восьмой линии и набережной
находилась маленькая забегаловка в подвале.
Я уговаривал его бросить подводные лодки. Нельзя существовать в
условиях частых и резких изменений давления воздуха, если у тебя болят уши.
- Потерплю, - сказал Славка. - Я уже привык к лодкам. Я люблю их.
Через несколько месяцев он погиб вместе со своим экипажем.
Оставшись без командира, он принял на себя командование затонувшей
подводной лодкой. И двое суток провел на грунте, борясь за спасение корабля.
Когда сверху приказали покинуть лодку, он ответил, что они боятся выходить
наверх - у них неформенные козырьки на фуражках, а наверху много начальства.
Там действительно собралось много начальства. И это были последние слова
Славы, потому что он-то знал, что уже никто не может выйти из лодки. Но
вокруг него в отсеке были люди, и старший помощник командира считал
необходимым острить, чтобы поддержать в них волю. Шторм оборвал аварийный
буй, через который осуществлялась связь, и больше Слава ничего не смог
сказать.
Когда лодку подняли, старшего помощника нашли на самой нижней ступеньке
трапа к выходному люку. Его подчиненные были впереди него. Он выполнил свой
долг морского офицера до самого конца. Если бы им и удалось покинуть лодку,