"Артур Конан Дойл. Ад в небесах(повесть, включающая так называемый дневник Джойса-Армстронга)" - читать интересную книгу автора

тогда сказал Венаблз? Венаблз - единственный, кто был с ним рядом, когда он
умирал. Так вот, он рассказывает, что Хей дрожал и на лице у него был ужас.
Он умер от страха, утверждает Венаблз, но не представляет, что же его так
напугало. Хей произнес одно-единственное слово: "чудовищно...", так
послышалось Венаблзу. Следствие не поняло, что это означает. Зато я понял.
Чудовища! Вот последнее слово, которое произнес бедняга Гарри Хей Коннор,
Да, он действительно умер от страха, Венаблз был прав.
Потом эта история с головой Миртла. Неужели вы верите - неужели человек
в здравом уме способен поверить, будто сила удара при падении в состоянии
вдавить голову человека, всю, целиком, в туловище? Не знаю, может быть,
теоретически такое и возможно, только лично я в жизни не поверю, что это
случилось с Миртлом. А жир на его одежде? Она вся скользкая от жира, сказал
кто-то во время следствия. И никто не задумался над этим - ну не странно ли?
Зато я задумался - но ведь я-то думаю обо всем этом давно. Я поднимался на
большую высоту три раза - Дейнджерфилд ужасно потешался, что я всегда беру с
собой дробовик, но эта высота оказалась недостаточной. Теперь у меня есть
новый легкий "Поль Вероне" со стасемидесятипятисилъным двигателем "Робир", и
завтра я без труда достигну тридцати тысяч футов. Нацелюсь на рекорд. Может
быть, придется целиться и из ружья, даже стрелять. Конечно, то, что я
задумал, опасно. Но если вас страшит опасность, не нужно вообще летать:
облачитесь в халат, ноги - в войлочные туфли и сидите себе дома. Но я - я
завтра совершу вылазку в воздушные джунгли, и если юс кто-то населяет,
встречи не миновать. Бели я вернусь, мое имя будет у всех на устах. Бели
нет, эти записки объяснят, какую я поставил себе цель и какой смертью погиб,
ища подтверждения своей догадке. Но только ради всего святого: никакой
чепухи о несчастных случаях и тайнах небес.
Я выбрал для полета туда мой моноплан "Поль Вероне". Моноплан -
идеальная машина, если вы задумали что-то серьезное. Бомон установил это еще
много лет назад. Во-первых, она не боится сырости, а, судя по погоде, мне
предстоит все время лететь в облаках. Мой "Поль Вероне" - маленький и
изящный, послушен в управлении, как хорошо вышколенная породистая лошадь,
мотор - десятицилиндровый роторный "Робур", развивает мощность до ста
семидесяти пяти лошадиных сил. Модель - последнее слово авиационной техники:
закрытый фюзеляж, круто выгнутое лыжное шасси, надежные тормоза,
гироскопические стабилизаторы, три скорости, причем скорость меняется
изменением угла подъема плоскости крыльев - по принципу жалюзи. Я взял с
собой Дробовик и полтора десятка патронов. Видели бы вы физиономию моего
механика Перкинса, когда я распорядился положить все это в машину. Оделся я
как на Северный полюс: под комбинезоном два свитера, шерстяные носки,
меховые сапоги, шлем, защитные очки. На дворе было жарко, душно, но ведь я
готовился подняться на высоту Гималайских вершин, и должен был
соответственно экипироваться. Перкинс понимал, что все это неспроста, и
умолял меня взять его с собой. Может быть, я и взял бы, если бы летел в
биплане, но; моноплан - машина для одного, если хочешь взять максимальную
высоту. И, конечно, я захватил с собой мешок с кислородом: без него авиатор,
который хочет поставить рекорд высоты, превратится в ледышку или задохнется
- впрочем, возможно и то, и другое.
Прежде чем сесть в моноплан, я тщательно осмотрел крылья, штурвал,
рычаг высоты. Насколько я могу судить, все было в порядке. Потом завел
мотор, и машина плавно заскользила по полю. Едва лишь механики отпустили