"Артур Конан Дойл. Приключения Михея Кларка" - читать интересную книгу автора

кошка. Туловище у него было короткое, а руки длинные. Кисти рук были очень
большие и всегда полусжаты, точно Спрент и теперь думал, что надо ходить,
хватаясь за канаты. Весь он с головы до ног был покрыт замечательной
татуировкой. Все тело блестело голубой, красной и зеленой красками. Картины
были все на библейские сюжеты, и Спрент по этому поводу говорил:
- Представьте себе, что я утонул, и тело мое выброшено на какой-нибудь
остров. Дикари только по одной моей коже могут изучить всю библейскую
историю.
С грустью я, однако, должен признаться, что религиозность Спрента
ограничивалась только внешними, кожными покровами. Вся религия его вышла на
кожу, а внутри не осталось ничего. Ругался Спрент на одиннадцати языках и
двадцати трех наречиях. Ругался он отлично и, словно боясь утратить
приобретенные по этой части познания, практиковался в искусстве ругательства
ежедневно. Ругался Спрент всегда и во всех случаях своей жизни: и когда был
весел, и когда грустил, и когда сердился, и когда хотел выразить свое
благорасположение; ругань у Спрента вытекала из любви к искусству, и,
ругаясь, он меньше всего думал досадить кому-то. Благонамеренность Спрента в
этом отношении была так очевидна, что даже мой отец не мог сердиться на
этого закоренелого грешника.
Время, однако, шло, и с годами старик стал более трезв и рассудителен.
В последние годы своей жизни он вернулся к чистым верованиям своего детства
и научился бороться с дьяволом так же стойко и храбро, как он боролся с
врагами своей родины. Старик Соломон был в некотором роде неиссякаемым
источником познании и удовольствия для меня и моего друга Локарби. В
праздничные дни он приглашал нас к себе обедать и угощал нас рубленым мясом
с овощами, сальмагундией или еще каким-нибудь иноземным кушаньем вроде рыбы,
приготовленной "по-азорски". Стряпать старик умел отлично и изучил
деликатесы всех стран и народов.
Во время наших к нему посещений он нам рассказывал удивительные
истории. Между прочим он нам много рассказывал про "Руперта, под начальством
которого служил. Руперт был прежде командиром конного полка, и сухопутные
привычки засели в него очень крепко. Стоя на корме корабля и командуя
эскадрой, он кричал:
- Направо кругом! Карьером марш! Отступи назад! Рассказывал Спрент нам
много и про Блока, но даже и перед Блоком он не преклонялся до такой степени
безусловно, как перед сэром Христофором Мингсом. Спрент некоторое время
служил рулевым на его адмиральском корабле и знал жизнь и деяния этого
нашего национального героя превосходно. Поступил во флот Христофор Мингс
простым юнгой и умер полным адмиралом. И как он умер! Он пал, сраженный
неприятельским ядром, на палубе собственного корабля и был отвезен плачущей
командой на родину для погребения на Чатамском кладбище.
- Если на том свете есть море из яшмы, - говорил старый моряк, - то я
готов держать пари, что сэр Христофор принял уже свои меры и английский флаг
на этих морях уважается как следует. Иностранцы и там нас не околпачат. Сэр
Христофор не из таковских. Я служил под его началом на этом свете, и если бы
мне чего очень хотелось, так это того, чтобы и на том свете исполнять
должность рулевого на его корабле. Конечно, это удастся только в том случае,
если будет свободная вакансия.
Когда Спрент начинал вспоминать о погибшем адмирале, то дело кончалось
всегда тем, что он приготовлял новую чашу пунша и, разлив напиток по