"Артур Конан Дойл. Приключения Михея Кларка" - читать интересную книгу автора

желтый солдатский мундир.
В Портсмуте было на что поглядеть, кроме солдат и губернатора. Здесь
находилась первая во всем королевстве, после Чатама, верфь, в которой то и
дело спускались на воду новые военные корабли. Иногда в Спитгеде появлялась
целая эскадра, и город кишел в таких случаях матросами. Лица у матросов были
темные, как красное дерево, а косы у них были прямые и жесткие и торчали
наподобие кортиков. Я ужасно любил наблюдать матросов: ходили они по городу,
раскачиваясь во все стороны, говорили странным, смешным языком и
рассказывали интересные вещи о своих войнах в Голландии. Иногда без отца я
вмешивался в кучу матросов и бродил с ними до вечера, кочуя из таверны в
таверну.
Однажды какой-то матрос пристал ко мне, чтобы я выпил стакан
канарийского вина. Я выпил. Тогда он заставил меня, вероятно ради шутки,
выпить и другой стакан. В результате я лишился дара слова и отвезен был в
крестьянской телеге домой. С тех пор мне не позволяли ходить в Портсмут
одному. Увидав меня в нетрезвом состоянии, отец рассердился гораздо меньше,
нежели можно было бы ожидать. Он напомнил матери о Ное, который подобно мне
сделался жертвой предательского действия виноградного сока. Кроме того, отец
рассказал случай, имевший место с неким военным священником из полка
Десборо. Этот священник, утомившись жарой и пылью, выпил несколько стаканов
пшеничного пива и начал петь греховные песни и плясать неподобающим для его
сана образом. По мнению отца выходило, что в таких случаях надо винить не
погрешивших невоздержанием лиц, а сатану, ими овладевшего. Дьявол лукав и
соблазняет нарочно самых лучших людей для того, чтобы произвести соблазн в
среде верующих.
Эта гениальная речь, произнесенная отцом в защиту военного священника
из армии Кромвеля, спасла мою спину. Мой отец был последователь премудрости
Соломона, согласно которой воспитание должно быть очень строгим. У него была
здоровая ясеневая палка и сильные руки. Действие этой палки мы испытывали
всякий раз, когда нам приходилось платить за содеянные нами согрешения.
Грамоте меня выучила мать. Я читал азбуку, сидя у нее на коленях. К
чтению я пристрастился очень скоро и с жадностью проглатывал все книги,
которые мне попадались под руку. К науке мой отец питал чисто сектантскую
ненависть. Он простирал свою ненависть так далеко, что не позволял, чтобы у
него в доме находились светские книги. Мне поэтому приходилось доставать
книги у приятелей в селе. У них были небольшие библиотечки, и они снабжали
меня книгами.
Книги эти я прятал от отца самым тщательным образом, таскал их за
пазухой и извлекал на свет Божий только в тех случаях, когда находился в
безопасном месте. Я уходил в поле и читал эти драгоценные сочинения, лежа в
густой траве; ночью я читал при слабом свете ночника, прислушиваясь к
громкому храпу отца и трепеща при мысли, что он проснется.
Таким образом я прочитал "Дона Беллианиса Греческого", "Семь героев",
"Шутки" Тарльтона и многие другие сочинения, наконец я добрался до пьес
Массингера и Шекспира. Стихи Уоллера и Геррика мне тоже очень нравились.
Счастливые минуты доставляли мне эти книги. Я отрешался от мыслей о
предопределении и, лежа в душистом клевере с задранными вверх ногами,
откладывал попечение о свободной воле и внимал тому, как старик Чосер
рассказывает о страданиях терпеливой Гризельды. Я оплакивал судьбу
целомудренной Дездемоны и безвременную кончину ее храброго супруга, по