"Артур Конан Дойл. Илайес Б.Хопкинс (рассказ)" - читать интересную книгу автора

которому случается оказаться в этих местах. Но вот приходит утро, когда
кабатчик извещает его:
- Монета кончилась, Джимми, пора бы тебе снова отправляться на заработки.
- После чего пастух для протрезвления обливается водой, вешает за спину
одеяло с котелком, садится на лошадь и отправляется на пастбище, где ждет
его очередной год трезвости, оканчивающийся месяцем беспробудного пьянства.

Все это, хотя и типично для беззаботного образа жизни австралийцев, не
имеет прямого отношения к данной истории, а посему возвратимся к нашей
Аркадии. Население Джекманз-Галша очень редко изменялось за счет притока со
стороны; искатели счастья, прибывавшие к нам в ту пору, о которой идет
рассказ, оказывались, пожалуй, еще даже более свирепыми и грубыми, чем
старожилы. Особым буйством отличались Филлипс и Мол - двое отъявленных
головорезов, приехавших сюда в один прекрасный день и застолбивших участок
на берегу ручья. Изощренностью и злобностью богохульств, наглостью речи и
повадои, своим дерзким пренебрежением буквально ко всем нормам
общественного поведения они могли перещеголять любого из давнишних
обитателей Джекманз-Галша. Филлипс и Мол утверждали, будто перебрались сюда
из Бендиго, в связи с чем некоторые из нас стали склоняться к мысли, что,
пожалуй, не худо бы Носатому Джиму снова объявиться в наших краях и закрыть
в Джекманз-Галш дорогу таким новоселам, как эти двое.
После их прибытия атмосфера еженочных сборищ в баре "Британия" и в
примыкавшем к нему с тыла игорном притоне стала еще разгульнее, чем прежде.
Буйные осоры, нередко заканчивавшиеся кровавыми потасовками, превратились в
обычное явление. Наиболее миролюбиво настроенные завсегдатаи бара начали
всерьез поговаривать о том, что неплохо бы линчевать этих двух пришельцев,
являющихся основными зачинщиками нарушений гражданского спокойствия.
Такова была плачевная обстановка в лагере, когда в нем, прихрамывая,
появился наш евангелист Илайес Б. Хопкинс, запыленный, с натруженными от
долгого пути ногами, с лопатой, привешенной за спиной, и Библией в кармане
молескинового пиджака.
Человек этот был, настолько непримечателен, что поначалу на его
присутствие едва ли кто из нас обратил внимание. Поведения он оказался
скромного, тихого, его лицо отличалось бледностью, а комплекция -
худосочностью. Чисто выбритый подбородок, однако, говорил о твердости духа,
а широко раскрытые голубые глаза свидетельствовали об уме их обладателя,
так что более короткое знакомство выявляло в нем личность с сильным
характером. Он соорудил себе крохотную лачугу и застолбил участок,
расположенный поблизости от разработки, на которой обосновались прибывшие
сюда раньше Филлипс и Мол. Выбор его нарушал все практические правила
горного дела, он был вопиюще нелеп и сразу же создал вновь прибывшему
репутацию зеленого новичка. Всякое утро, расходясь по своим участках, мы с
состраданием наблюдали за громадным усердием, с которым он копал и долбил
землю без малейшего, как нам было заведоио известно, шанса на успех.
Заметив, бывало, проходящих, он останавливался на минутку, чтобы отереть
ситцевым в горошек платком свое бледное лицо, громче и душевно пожелать нам
доброго утра, после чего везобновлял работу с удвоенной энергией.
Мало-помалу у нас вошло в обычай с доброжелательной снисходительностью
осведомляться о том, каковы его успехи в поисках золота.
- Пока не пашел его, ребята, - приветливо откликался он, опираясь на