"Альфредо Конде. Человек-волк" - читать интересную книгу автора

погубило. А все остальное - случайности, и теперь-то я знаю, что именно они
правят миром по образцу, весьма далекому от того способа, к которому мы,
люди, так часто прибегаем: попытка-ошибка, ошибка-попытка. Нам постоянно
приходится чему-то учиться.
Мне всегда нравилось думать, что меня обсуждают, и немало часов своей
жизни я посвятил тому, что представлял себе, какие мысли вызывает у людей
моя личность, а посему мне совсем не сложно вообразить сейчас трех моих
земляков, что узнали меня в тот недобрый час, и представить себе колебания и
сомнения, мучавшие их до тех пор, пока они не пришли к выводу, что должны
все-таки донести на меня. Так они и сделали. Но они ничуть не лучше меня. В
глубине души они просто завидуют мне, ибо знают, что неспособны на поступки,
которые я совершал столько раз, что они бы содрогнулись, узнав об этом.
Именно завистью объясняются их толки о том, что я продавал человечий жир,
получая слишком большой доход. А что, кто-нибудь устанавливал предельный
доход для такого рода дел? Разве существует на это самая низкая или самая
высокая цена, первая - соответствующая нормам морали, а вторая нет? Или что
же, получается, их больше всего волнуют не человеческие жизни, которым я
положил конец, а то, что я на этом разбогател? Ах, канальи, слишком большой
доход, понимаете ли!
Мерзавцы поведали алькальду, что я сбежал от жандармов как раз накануне
карнавала, и они не ошиблись. Я собирался провести праздники в Ласе,
воспользовавшись суматохой, вызванной сигарронами*, чтобы иметь возможность
залезть в дома и порыскать в них; а также весельем, что царит на подобных
праздниках, чтобы поторговать тут и там; а еще кутерьмой, что их
сопровождает, чтобы где-то что-то прикупить и таким образом лишний раз
показать, если в этом есть необходимость, что я занимаюсь торговым делом. Я
собирался сделать это до того, как вновь отправиться в Шавиш, где я обычно
избавляюсь от самого опасного для меня товара: сала и жира моих жертв, из
которого в соседней стране изготавливают мыло, а также лекарственные отвары
и мази, которыми, могу поклясться, сам бы я никогда не согласился
пользоваться. Настолько мне в конце концов стал неприятен их запах, запах
человечьего жира, который я извлекал из еще теплого тела; тела, что всего
несколько минут назад утолило мои печали и, вполне возможно, смягчило свои
собственные, ибо мне до сих пор так и не удалось разобраться, действительно
ли наслаждение и боль так далеки друг от друга, как это принято утверждать,
правда ли, что пение слепого щегла столь печально или же оно затуманено
странным счастьем, которое можно воспринять, лишь когда ты слушаешь пение
издалека и тебе неведомо, при каких обстоятельствах оно появилось на свет,
откуда, словно по волшебству, возникает.

* Сигарроны Ласы, а также пантальи Шинсо и пеликейры Вианы-до-Боло,
особенно последние - составляют одно из древнейших карнавальных действ, если
понимать под карнавалом языческий праздник равноденствия, возможно,
кельтского происхождения, который отмечается на Пиренейском полуострове.
Всем, кого интересует эта тема, следует самостоятельно заняться ее
изучением, поскольку любая попытка предоставить здесь какую-либо информацию
о карнавале, пусть даже самым кратким и лаконичным образом, представляется
весьма обременительной. (Примеч. автора).

Стороннему наблюдателю могло показаться, что эти три моих земляка